Со времен Петра І по 1990 год последовало двадцать три явных и скрытых правительственных запрета украинского языка. Из них четырнадцать (кончая указом Сената 1908 год,а, в котором культурная и просветительская деятельность на Украине признавалась вредной) были хорошо известны сельскому учителю Вознесенской, а позже Ивановской и Ольгинской школ Екатеринославской губернии Якову Павловичу Новицкому. Тем не менее учитель рискнул и с 1868 по, неполный 1877 год успел вести преподавание всех предметов на родном для сельских детей украинском языке, за что был строго наказан — уволен из школы без права преподавания «за распространение в народе украинофильских тенденций».
Это обстоятельство, а также понимание того, что его печатное слово явится достоянием гораздо большего круга читателей, нежели горстки сельских школьников, заставили Новицкого – учёного искать обходные пути внедрения в тексты исследований хотя бы некоторых элементов украинского языка. Выход был найден в особой, двуязычной, форме диалога — вопрос исследователя на «законном» (разумеется, русском) языке и ответ собеседника на недозволенном, украинском, с той (при необходимости объяснений автора) предполагаемой аргументацией, что наука требует подлинной, слово в слово, передачи разговора, а собеседниками учёного были, как правило, крестьяне или же крестьянского происхождения старожилы — «деды-пахари, деды-рыбаки» с их родным украинским языком. Например, один из многочисленных диалогов, приведенных Новицким в путевых записках «С берегов Днепра».
«Оставив скалу, мы очутились у лодок. Старик оказался «нюхарем» и предложил нам «рижок».
— Славный, диду, табачок у вас.
— Славный-то, славный, та з моды выходе.
— Как так?
— Та так, стари нюхари переводятся, а молоди за цыгаркы взялысь. У нас у слободи було колысь тридцать нюхарив, а тепер и трёх чи знайдешь.
— А трубки у вас курят?
— Мало… Це ще запорозькый звычай. Покойный батько розказував, що запорожець було и не ступне й не дихне без люльки; спать ляга — й люлька в зубах. Цыгаркы повылысь лит двадцять, або тридцять: як появились оци прокляти сирнычкы (спички).
— А запорожцы нюхали табак?
— Стари, може, й нюхалы, а молоди ни: тим було коли й выкрысать. Молодым и я курыв, а потим як став уже сам хозяйнувать, як став за плугом ходить,— взяв та й покынув: рижок лучче.
— Чем же трубка хуже?
— Вгайкы багато: полизешь в кышеню, та покы достанеш кысет, та покы накладешь її (люльку) кляту, та покы выкрышышь багаття (огонь), та покы насмокчешься її —от и три борозни зъорав-бы. Друге дило рижок: стук, смык—утер носа, тай готов.//Сборник статей Екатеринославского научного общества по изучению края. Издан к XIII Археологическому съезду в г. Екатеринославе — Екатеринослав, 1905. С. 43—44).
В этом отрывке с максимальным сохранением авторской графики с орфографией прослеживается несколько общего характера тенденций, присущих диалогическому тексту Новицкого: 1) русско-украинское двуязычие вопросов-ответов с немаловажными отступлениями вроде украинской звательной формы диду в первой же реплике автора, дающей собеседнику основание считать «барина» своим, коль знает подобные тонкости украинского обращения, а «барину» — видеть в зобеседнике доброжелательного информатора; 2) смешанная, русско-украинская, графическая передача ответов речи собеседника; ср. повылысь и появились; 3) интерферентное смешение словоформ: знайдешь, выкрышышь, насмокчеться, лучче; 4) авторские пояснения малопонятных для русского читателя разнокоренных с русскими украинских слов: а) тут же, вслед за украинскими словами: сирнычкы (спички), багаття (огонь), в том числе малознакомых даже для украинского читателя (потому что нелитературных — диалектно-просторечных) с подстрочным примечанием автора: вгайки — «потери времени»; б) в репликах-вопросах исследователя: «Л. трубки у вас курят?» «Мало… запорожець було и не ступне й не дихне без люльки…»
Таких диалогов в историко-этнографических текстах Новицкого очень много. Целесообразно в мастерски построенные, они, будучи насыщенными украинизмами, сколько-нибудь серьёзных помех для незнающего украинского языка читателя не создавали. Зато способствовали приобщению к самобытной украинской культуре,’языку в том числе. Более того, отражали состояние живой украинской речи простых людей — современников ученого.
Образцы привлечения в стилистических целях украинской лексики в русских литературно-художественных произведениях дали Новицкому гениальные сыны Украины Гоголь, и Шевченко. Примером русско-украинского двуязычия в историко-этнографических текстах служат краеведческие работы самого Якова Павловича.
Бровко А.С., запорізький державний університет
Регіональне і загальне в історії: Тези міжнародної наукової конференції, присвяченої 140-річчю від дня народження Д.І.Яворницького та 90-літтю XIII Археологічного з’їзду (9 листопада 1995 р.). Дніпропетровськ, 1995. — 328 с.
