В традициях краеведческой историографии закреплен метод выявления как можно более широкого круга «выдающихся», «известных» личностей, чья жизнь и деятельность, так или иначе, пересекалась с изучаемым краем. Своеобразным идеалом такого изучения может быть всерьез обговариваемый проект гранитно-мраморной карты, установленной где-нибудь рядом е «присутственным учреждением», на которой в соответствующих местах высечены имена и даты от Апостола Андрея (Первозванного), а может быть, и Геродота, до нынедействуклцих президентов.
Ни в коей степени не умаляя роли подобных историко-краеведческих знаний в воспитании местного патриотизма и удовлетворении «аборигенного» честолюбия, все же замечу, что этот метод малопродуктивен для решения задач региональной истории (впрочем, наблюдения за самим распространением такого подхода и его результатами весьма полезны для решения этих задач).
Вместе с тем, именно «выдающиеся», «известные» личности способны вывести исследователя на уровень возможного постижения многих существенных аспектов местной истории. Нужда только провести маленькую исходную методологическую перестановку, сделав такие личности не целью, а средством, с помощью которого обнаруживаются те, чьи имена только потому зачастую и становятся доступны сведению потомков, что оказались в орбите притяжения знаковых имен.
Проиллюстрирую эту достаточно банальную мысль. Имя Измаила Ивановича Срезневского относится к числу знаковых даже по «гамбургскому счету». Изучающим историю Екатеринослава известно также, что Харьковский период его жизни довольно тесно связан и с Екатеринославом, и с тогдашней Екатеринославской губернией, хотя бы тем, что она была местом его неоднократных фольклорно-етнографических, историко-топографических экспедиций. Если к этому добавить, что из всех деятелей Харьковского университета 20—40-х годов XIX в. Срезневский стал наиболее крупной научной величиной своего времени, то впору заносить имя Срезневского на упомянутую карту (тем более, что в наше динамичное время там возможно появились вакантные места — В.Г. Белинский (?!)). Однако, проделав подобную процедуру, установив затем мемориальные доски во всех местах, где побывал ученый и заодно, добившись статуса историко-мемориального заповедника для этих мест, обратимся к широко представленным в архивах материалам его переписки, в том числе и к письмам из Екатеринослава, адресованым Срезневскому. Так, например, в Архиве РАН (СПб. отд.) в фонде И.И. Срезневского хранятся письма (3) из Екатеринослава, написанные в период с б мая по 24 октября 1844 г. от некоей Ефросиньи Рукавишниковой. На 6 архивных листах содержится уникальная информация о городе и его обитателях. Сама автор — жена Платона Александровича Рукавишникова, который в 1844 г. был переведен в Екатеринослав чиновником по особым поручениям при Палате Государственных имуществ (сведения из писем). Приведу только один отрывок из последнего (24 октября) письма: «…Благодарю еще Бога, что мы имеем таких добрых соседей в семействе губернского нашего лесничего Кранца. Когда мне было худо, то они и ночи проводили надо мной. Да награди их Бог! Такие люди редки в ЕкатеринослЗве и дружба это единственное мое здесь утешение.. Мы очень часто с ними вспоминаем о Харькове. Играем в дурачки и я всегда вспоминаю как весело игралось в Харькове!» (пунктуация автора письма).
Спасибо И.И. Срезневскому: он сам сохранил письма Ефросиньи Рукавишниковой, а его имя обеспечило их дальнейшую сохранность.
Чернов Е.А., викладач кафедри історіографії та джерелознавства ДДУ
Регіональне і загальне в історії: Тези міжнародної наукової конференції, присвяченої 140-річчю від дня народження Д.І. Яворницького та 90-літтю XIII Археологічного з’їзду (9 листопада 1995 р.). Дніпропетровськ, 1995. — 328 с.
