Второй поход Петра под турецкий город Азов.— Предложение гетмана царю Петру о построении для плавного похода судов.— Отход в Черное море атамана Чалого и ватаги запорожских Козаков.— Приезд в Сичь гетманского посланца с предложением идти в поход против бусурман.— Жалоба запорожцев на недостаток судов и на грабежи со стороны бусурман.— Донесение о том царю Петру.— Письмо запорожских козаков к гетману о присылке хлебных запасов ввиду предстоящей с бусурманами войны и ответ на то гетмана козакам.— Движение гетмана Мазепы с князем Долгоруковым из украинских городов вниз по Днепру и вести, полученные ими о действиях бусурман.— Подвиги запорожцев против бусурман до прибытия русско-козацких войск.— Ватаг Чалый и кошевой Мороз у берегов Крыма, на Черном море и в лимане Днепра.— Трагическая кончина Чалого и мужественные подвиги Мороза.— Поездка запорожских добычников в Москву.— Запрещение гетману о допущении в большом количестве запорожских посланцев в Москву.
Первый поход русских под турецкий город Азов окончился торжеством для бусурман и бесславием для русского царя Петра: Петр принужден был покинуть Азов, успев разрушить в нем лишь две-три крепостные каланчи. Но в то время ни соседние державы, ни сами подданные русского царя не знали еще, что над Россией занялась новая заря и что молодой русский царь с настойчивостью, свойственной всем гениальным людям, не положит оружия до тех пор, пока не одолеет врага. Усилив свои войска, настроив новых кораблей, вызвав к себе заграничных мастеров, заготовив большое количество различных боевых средств, царь Петр Алексеевич объявил второй поход на город Азов. Все малороссийские и запорожские козаки также призывались к походу против бусурман. На этот раз гетман Мазепа, желая угодить царю, выказал готовность соорудить морской и речной флот из 2000 человек запорожцев, которые, плавая по морю, не будут допускать турок под город Азов; а также, заняв места в низовьях Днепра, будут защищать владения малороссийских и запорожских козаков. На такое дело гетман просил 2000 четей хлебных запасов да одну тысячу рублей, а местом для построения судов указывал город Брянск. Царь с радостью принял план Мазепы, но нашел нужным поставить ему на вид, чтобы в случае замедления постройки судов в далеких брянских лесах, гетман озаботился приготовить их в украинских городах и доставить мимо Переволочны, устья Орели, Кодака до самого Очакова Днепром [1].
В это время кошевым атаманом запорожских Козаков был Иван Гусак. Оставаясь на Кошу в ожидании получения гетманской казны на постройку судов, Иван Гусак в апреле месяце 1696 года отпустил в море атамана Чалого с пятьюстами отборных козаков [2]. Сам же известил гетмана письмом, что между низовым товариством есть еще несколько человек охотных козаков идти в море против бусурман, для чего просил гетмана, за неимением денег в Сичи, прислать для построек судов царской казны.
Получив такое заявление со стороны кошевого Гусака, гетман Мазепа, желая доподлинно узнать боевые средства запорожских козаков, отправил в Сичь с листом батуринского сотника Сидора Горбаченка и велел ему обо всем низовое войско основательно расспросить и немедленно о том в Батурин сообщить.
Сидор Горбаченко прибыл в Сичь апреля 25 дня, ночью, а на утро следующего дня был уже в раде с гетманским листом, вручив его кошевому атаману Ивану Гусаку. Кошевой Гусак, приняв гетманский лист, приказал читать его всем козакам. Выслушав гетманский лист, в котором предлагался низовому войску в предстоящее лето поход на Черное море против неверных бусурман, все козаки единогласно дали ответ, что они готовы предложение гетмана с радостью принять, но затрудняются лишь тем, что не имеют у себя в наличности надежных судов. Во всей Сичи только и есть 50 челнов, да и те без починки не могут в дело идти: для них нужны и смола, и пенька, и другие припасы. Десяток же, другой судов, добытых козаками перед тем у бусурман, можно найти и возле самой Сичи, но они слишком расшатаны от частого плавания по водам и потому требуют слишком большой починки и упорного труда. Правда, во всем Запорожье имеется достаточное число судов, но на них выплыли из Сичи и из Таванского городка в море до 1000 человек запорожских промышленных козаков; они сели по 30 человек в каждый челн и захватили с собой три пушки в поход.
Находясь в Сичи, гетманский гонец сам видал, как туда шли многие городовые козаки, прослышавшие о имеющей быть раздаче царской казны всем охотникам до воинского похода против бусурман. Там же гетманский гонец узнал и о набегах татар на области Запорожья: в первый раз татары, в числе 500 человек, делали подбег к самарским городкам и захватили в них несколько человек людей и несколько голов лошадей: в другой раз, перед праздником святого Георгия, татарский чамбул захватил на рыбной ловле, ниже Таванского городка, на Днепре, 80 человек запорожских козаков. Христианские же выходцы принесли из Крыма такую весть, что турецкий султан уже отдал было приказ крымскому хану идти в Венгерскую землю войной, но хан на указ султана дал ответ, что предпринимать ему далекий поход ни в коем случае нельзя, потому что он ждет прихода на Крым московских и козацких войск и что запорожцы уже разгуливают по Черному морю на своих челнах.
Отпуская от себя гетманского гонца, козаки вручили ему для передачи Мазепе собственное письмо, в котором, поблагодарив гетмана за его желание “расширить и умножить честь всего православнаго христіанскаго воинства”, с тем вместе просили его прислать в Сичь хлебные запасы и денежную казну, за что обещались за монаршеский престол, за счастливое панование гетмана и за всех православных христианских людей, сколько Бог подаст им помощи и сил, воевать против неверных бусурман. Все войско и теперь готово воевать против своих исконных врагов, но для этого требуется иметь несколько морских челнов. Хотя запорожцы и сами имеют кое-какие под рукой челны, но те челны слишком мелки и годны только для Днепра; пускаться же в них в “столь мятежное море” никак нельзя. Правда, было у запорожцев 10 легких водных судов, но в них вышли в море 500 человек промышленных козаков. Поэтому войско просит гетмана приложить старание изготовить подошвы и дерево для 40 морских стругов, а к тому дереву закупить железа, канатов, смолы, конопати, полотна и якорей, и все то доставить в самую Сичь, а вместе с тем прислать хлебные запасы и царскую казну на раздел между козаками “для мушкетной стрЪльбы”.
Сильно не понравилась Мазепе такая речь запорожцев, и потому едва Сидор Горбаченко вернулся в Батурин, как гетман вновь послал в Сичь своего гонца с обширным листом. В этом листе он писал, что не такой надеялся получить от них ответ, как получил: он рассчитывал, что запорожцы безотлагательно пойдут в поход и тем немедленно чинят помешку против бусурман и не позволят им подать помощи под город Азов. И вместо всего того запорожцы поют одно, что у них не на чем в море уйти и потому требуют сооружения сорока морских челнов со всякими принадлежностями к ним. Но пока будут сделаны требуемые струги, чрез то уйдет немало времени и удобная минута для нападения на врагов невозвратно минет. По всему этому гетман находит “непристойною рЪчью” речь запорожцев о требовании ими хлебных запасов и денежной казны, в припасах и в казне впредь до монаршего распоряжения, дает им отказ; относительно морских челнов советует самим изготовить их и, как можно скорее, идти на них в море против бусурман [3].
Отправив такой внушительный лист в запорожский Кош, гетман Мазепа вслед за тем, мая 6 дня, отправил “нижайшее” письмо в Москву. В этом последнем письме Мазепа сообщал, что он посылал своего нарочного гонца в Запорожскую Сичь и через того гонца приглашал козаков идти в морской поход, объявив им о пожаловании из монаршей казны тысячи рублей на закупку хлебных запасов и на постройку морских челнов. На это предложение запорожские коэаки “показали охоту и обЪщали особенное тщаніе къ тому приложить”, но в тоже время-объявили о том, что у них нет для морского похода никаких средств и потому просили доставить к ним из городов подошвы, доски, железо, смолу, конопати, полотно и несколько якорей для сорока челнов, а кроме того требовали немедленно прислать в Сичь пожалованную государем тысячу рублей на военные запасы и на флот. Однако, гетман нашел за лучшее царских денег и хлебных запасов к запорожцам не посылать из опасения того, чтобы они без дела не издержали казны и не разобрали хлебных запасов “безъ оказанія службы” по куреням и чтобы “чрезъ-то самому гетману такое дЪло въ неразсмотрЪніе не было причтено”. К тому же и некоторые из самих запорожских козаков, “доброратные и усердные къ государю и къ самому гетману”, также не советовали посылать в Сичь ни хлебных запасов, ни жалованной казны. Но гетман просит самого государя разрешить этот вопрос: то есть задержать ли жалованные козакам хлебные запасы, или же немедленно их в Сичь отослать.
Ставя Петру на разрешение такой вопрос, гетман Мазепа в то же время спрашивал государя, в какую пору выходить ему с полками и где соединиться с воеводой Борисом Петровичем. Шереметевым, чтобы в предстоящее лето на службе великого государя состоять: “Въ кои числа изъ домовъ подниматься и гдЪ съ бояриномъ и воеводой соединиться имЪемъ, а если подъ Очаковомъ промыслы военные можно чинити будетъ, то о томъ тщаніе наше будетъ прилежное; только-жъ сего лЪта рЪка ДнЪпръ такая быти оказуется, что нынЪ даже раннею весной въ ней очень мало воды, а погоды скуднЪйшіе быть имЪютъ, — трудно будетъ переправлять черезъ пороги водяныя суда: для того нужны большія суда. Доносят мнЪ приднЪпровскіе побережные люди, что какъ еще съ зимы въ ДнЪпрЪ оказалось мало воды, такъ и теперь часъ отъ часу все уменьшается”.
Ответ на гетманский запрос последовал мая 20 числа. Царь Петр Алексеевич вполне одобрял гетмана за его распоряжение относительно сбора всех войск у реки Псла, но касательно времени выхода в воинский поход оставлял это дело на рассуждение его самого и воеводы Бориса Петровича Шереметева. К запорожским же козакам царь приказал написать письмо с тем, чтобы они в предстоящее лето шли на Черное море для чинения воинского промысла над бусурманами и для отвращения неприятельских сил от турского города Азова. Тем же из них, которые находились вместе с русскими ратниками в Таванском городке, велел послать из Киева на Переволочну 3000 четей хлебных запасов и ржаной муки [4].
В то время, когда шли эти пересылки между гетманом и царем, запорожцы в числе 500 человек под начальством атамана Чалого [5], выплыли в море против бусурман. Разгуливая по морю на своих чайках, сичевики напали на турецкие суда, сцепились с теми судами в абордаж, взяли 8 судов, шедших с хлебными запасами в Очаков -и 9 с разными товарами, многих турок отдали-морским волнам, многих забрали в полон и привели в запорожскую Сичь [6].
И гетман Мазепа только теперь нашел нужным послать в запорожскую Сичь через батуринского сотника Дмитрия Нестеренка милостивый царский указ, 1000 рублей денег на постройку морских судов, несколько бочек хлебных запасов валкой в двести подвод и, кроме того, в подмогу для борьбы против бусурман снарядил полковника Константина Мокиевского с киевским полком, но за все то потребовал от запорожцев немедленного выхода в днепровский лиман [7].
Но запорожцы за несколько времени до получения указа уже действовали против бусурман; В половине июня бывший кошевой атаман Иван Гусак с товариством в несколько сот коней вышел в “дикіе поля для взятья языка” и, залегши на шляху на Конской реке, стал там подстерегать прихода татар. Тут натолкнулся на Гусака загон татар из 37 человек, высланный ханом для захвата “русскаго языка о малороссійскихъ православныхъ воехъ” под город Новобогородицк. Этот загон напрасно провел несколько дней под Новобогородицким городком и уже повернул назад. Запорожцы, увидев скачущий по степи татарский загон, погнались за ним вслед и добежали до урочища Токмача; тут они напали на бусурман, нескольких человек убили, одного, по фамилии Булай, взяли в полон живьем. Вернувшись в Сичь, козаки представили Булая кошевому Морозу, а Мороз пленного татарина отправил с участниками дела, Костей Гордиенком и Федором Макляком с товарищами, к гетману Мазепе в табор на реку Коломак. Мазепа донес о том июля 4 числа в Москву. Пользуясь таким случаем, гетман извещал государя о планах татар. Когда русские войска, писал Мазепа со слов пленного татарина Булая, стали собираться возле Белгорода, а сам гетман, переправившись с войском через реку Псел, направился прямо к Коломаку трактом, идущим на Самарь, то крымский хан, захватив на реке Волчьей, впадающей в Самарь, рыбных промышленников, узнав о движении русско-козацких войск, вышел на Сиваш между Перекопом и Чангарами, у Гнилого моря, и собрал там генеральную раду. На раде было решено ждать приближения русско-козацких войск к реке Конке и там дать им решительный бой, загородив дальнейший путь в Крым. Заняв позицию на Сиваше, хан под Азов отправил нурредин-салтана с 10000 войск. Независимо от хана под Азов послано было в три приема 45 турецких каторг. Сам турецкий султан несколько раз отправлял к крымскому хану приказ о том, чтобы он шел без всякой отговорки со всеми своими ордами в помощь туркам, против немецких войск. Но хан дал султану решительный отказ, ссылаясь на опасность со стороны русских, которые, идя под Азов, могли завернуть в Крым и попленить там у татар жен и детей. Хан послал только своего сына Казы-Герая к Белогородсхой орде, занявшей положение около реки Днепра и ждавшей ханского приказания ввиду предстоявшей войны [8].
Но услуга запорожцев русскому царю и гетману этим не исчерпывалась. Получив денежную казну, а вместе с ней “поважную” царского величества грамоту и с тем вместе “певную” часть хлебных запасов, запорожцы отправили из Коша государю благодарственное от всего товариства письмо и в том письме объявили, что они “съ охочимъ” сердцем выбрались (июня 30 дня) в числе 1740 человек под предводительством кошевого атамана Якова Мороза к Черному морю на только что сделанных морских челнах в плавный поход и имеют искреннюю готовность, насколько подаст им Господь Бог сил, чинить промысел против бусурман, врагов православной веры и святого креста [9].
В свою очередь о выходе запорожцев в море известил царя Петра и гетман Мазепа [10]. Сам гетман отправил к Азову 15000 войска под начальством Якова Лизогуба, июля 6 дня сошелся на речке Коломаке с боярином Шереметевым, спустился оттуда до речки Берестовой, где простоял табором до последних чисел июля, оберегая границы Украйны от внезапного набега татар.
Тем временем кошевой Яков Мороз, ватажный атаман Чалый и полковник Мокиевский, выйдя из Сичи, спустились вместе по Днепру до так называемого Козьего Рога или Кызымыса [11]. У Козьего Рога Мокиевский отделился от запорожских козаков, но тут же скоро узнал, что часть оставленного им на острове Тавани войска восстала против него и выбрала полковником хорунжего Сергея Солонину. Тогда Мокиевский нашел нужным вернуться в Сичь и из Сичи немедленно гетману Мазепе о происшедшем в Тавани сообщил. Гетман Мазепа, для разузнания об истинном положении дел, отправил от себя генерального хорунжего Ефима Лизогуба, Солонину же от полковничьего чина велел отрешить и вместо него вновь Мокиевского восстановить.
Между тем кошевой Мороз, ватажный атаман Чалый и запорожские козаки продолжали свой поход в низовье Днепра. Уже в июле месяце, выплыв в открытое море из лимана Днепра, они разделили на две части весь свой флот и одна часть, 340 человек с Чалым во главе, отправилась к крымскому городу Хозлеве, на козацком языке Козлов [12], а Яков Мороз остался в море гулять.
Не доходя пяти верст до города Хозлеве, атаман Чалый оставил все свои чайки у крымских берегов, сам же с ватагой вышел на материк и сделал набег на вежи оседлых татар. Разорив два татарских села и взяв в плен 62 человека мусульман. Чалый снова вернулся к своим челнам и, благополучно севши в них, поплыл назад морем в днепровский лиман. Уже козаки успели приблизиться к турецкому городу Очакову, но тут против них выстроилось несколько турецких каторг и фуркат, и они поспешили пристать к Козацкому острову и окопаться в нем. Два дня они отбивались от бусурман, а в ночь со второго на третий день снова сели в лодки и поплыли вверх. Дойдя до Стрелицы и до урочища Сагайдачных кучугур, козаки увидали, что водным путем идти им дальше нельзя, а потому высадились на левый берег Днепра и пошли пешком в ольховый лес. Но здесь на них напали — крымский хан с одной стороны и гнавшиеся за ними по морю янычары с другой и, “обточивши ихъ дробною, огнистою и арматною стрЪльбою”, беспощадно разили со всех сторон. Козаки, по рассказу одного из соучастников дела, Данила Татарчука, мужественно защищались в течение всего августа 27 дня, но под конец, обессиленные от недостатка воды и уставшие от потери физических сил, решили сдаться вместе с добытым ясырем в руки бусурман. Чалый, убивший двух турок, зараньще предсказал сам себе смерть от врагов. И действительно, по приходе к ним, он был убит. Остальные козаки, числом 340 человек, были взяты живьем и отправлены в Очаков в плен. Хан, получив пленных козаков, даровал им жизнь и пожелал обменять их на пленных мусульман [13].
В то время, когда одна часть запорожских козаков подвизалась на низовьях Днепра, другая часть их действовала на Черном море против бусурман. Здесь управлял сам властный кошевой атаман Яков Мороз, командовавший над козаками в 40 морских челнах. Заметив где-то на море турецкий флот, козаки внезапно бросились на него, разбили три турецких судна и при этом захватили 5 турецких писем, которые визирь вез с собой к хану в Крым. После всего этого козаки повернули с моря в устье Днепра, но тут им заступили место с двух сторон скопища бусурман: на гирле турецкие войска, с поля хан со всей ордой. Бусурмане стали делать “наступы” на козаков и много им “наскучать”. Кошевой атаман сперва дал им бой, но потом, рассудив, что он не может с товарищами своими подняться вверх по Днепру, пристал до Стрелицы, все суда и вещи в реке потопил, а сам с войском и с языками, числом 27 человек, пеш ночью промеж ордами до Таванского острова и оттуда до Сичи в целости пришел. Из Сичи кошевой, собрав большую депутацию в 600 человек козаков, все турецкие письма с собственным листом гетману Мазепе отослал. В своем письме Яков Мороз писал так: “Получивъ высокопочтенную государскую грамоту и отцовское вашей вельможности повелЪніе, посланное войску запорожскихъ козаковъ, о выходъ въ Черное море противъ враговъ, мы сделали то не словомъ, но по своему древнему отважному рыцарскому промыслу, совершили то самым дЪлом, лишь только намъ выпало къ тому время. Выплывъ на Черное море въ 40 судахъ, которые могли сдЪлать только отъ убожества своего, мы, не морща чела, знатно отвагами своими стали противъ непріятелей святого креста и, встрЪтясь съ каторгами на морЪ, сильно ударили на нихъ; однако, вслЪдствіе малости своихъ судовъ, не могли имъ сделать большого зла, хотя и одержали побЪду надъ нЪкоторыми изъ нихъ. ПослЪ этого, повернувъ воднымъ путемъ въ гирло ДнЪпра, мы увидЪли много поганскихъ силъ, оттого пристали къ другой, со степи, сторонЪ и пЪшіе ушли вдоль ДнЪпра. НынЪ съ нововзятымй языками посылаемъ то знатное товариство наше съ двумя полковниками, Григоріемъ Сагайдачнымъ, Петромъ Сорочинскимъ и съ тремя ватажными асаулами, которые въ трудахъ обрътались вашей милостиваго добродъя вельможности, и покорное прошеше приносимъ, чтобы ваша вельможность, посмотрЪв на такіе труды и рыцарскія отваги ихъ, изволили отпустить ихъ къ пресвЪтлому монаршескому престолу, дабы они отъ царскаго пресвЪтлаго величества могли пріобрЪсти себЪ милость. Чрезъ тоже товариство, Ъдущее къ вельможности вашей, посылаемъ для передачи его царскому пресвЪтлому величеству наше желательное прошеню: изготовить намъ для морскихъ походовъ на 40 струговъ подошвы, досокъ, желЪза, якорей, парусовъ и другихъ необходимыхъ къ тому вещей и къ предстоящей осени прислать; о послЪднемъ мы особый листъ и къ его царскому пресвЪтлому величеству посылаемъ. Мы же, войско запорожское низовое, подЪлавъ изъ тЪхъ пожитковъ собственными руками струги морскіе, будемъ всеусердно и вЪрно служить найяснЪйшему монаршескому престолу, а вашей вельможности наносить нескончаемую славу” [14].
За это время, июля 17 числа, русскими войсками, под начальством самого царя Петра, малороссийскими козаками, под командой наказного гетмана Якова Лизогуба, взят был турецкий город Азов. После счастливой победы царь Петр Алексеевич послал Мазепе письмо и в нем требовал на радостях гетмана к себе. Мазепа немедленно выехал навстречу государю и нашел его в слободском городке Острогожском или Рыбном.
В отсутствии Мазепы, августа 20 числа, названные запорожские полковники, асаулы и козаки, в числе 600 человек, пришли в Батурин, но увидели гетмана только в сентябре 14 числа, по возвращении его домой.
Мужественные подвиги запорожцев в открытом море, их героическая стойкость в борьбе с многочисленным врагом в низовьи Днепра, трагическая кончина одного из их вождей давали козакам полное основание рассчитывать на большую награду со стороны царя и должное внимание со стороны гетмана. Но гетман Мазепа, сам не обнаживший сабли за интересы русского царя, при всем том получивший от него большие дары, выступил ярым защитником царских интересов, когда к нему явились запорожские депутаты с просьбой разрешить им свобоный проезд в Москву. Опираясь на указы прежних царей о непропуске в столицу запорожцев в слишком большом числе, Мазепа не сделал исключения и на этот раз: он отправил представление к царю о приезде запорожских депутатов в числе 600 человек и от себя лично подавал мысль дозволить приезд в Мокву только двумстам козакам, а остальным четыремстам оставаться в Батурине и в нем ждать возвращения своих товарищей из Москвы. Молодой царь, находившийся под обаянием недавнего свидания с Мазепой, обольщавшим всех своим польско-иезуитским обращением, во всем согласился с представлением гетмана Мазепы и приказал четыремстам козакам остаться в Батурине, а двумстам позволил явиться в Москву. Но запорожцы, чувствуя за собой нравственное право, отказались принять такую честь. Запорожские же вожаки в решительном тоне объявили, что “въ двухсотенномъ числЪ” они отнюдь в Москву не пойдут, потому что оставленные при гетмане 400 человек козаков не только лично полковников, но и всю старшину, едучи в Сичь, в дороге перебьют. В Сичи и теперь после похода козаков в Черное море с ватагом Чалым, когда часть их была перебита, часть забрана в плен, все еще имеется большая масса войска, ходившая, по воле царя, в Черное море против бусурман, в настоящее время отправившая своих посланцев к гетману Мазепе и ждущая воздаяний за свои труды.
Получив такой ответ, гетман Мазепа вновь запросил царя, что предпринять против запорожских козаков, которые, стоя долго в украинских городах, “обыклымъ своимъ непостоянствомъ въ конецъ притЪсняютъ и разоряютъ малороссійскихъ людей”.
На второй гетманский запрос царь отвечал, что из всех 600 запорожцев никого не следует пускать в Москву. Однако, ввиду того, что они на Черное море ходили, 3 корабля турецких разгромили и бусурман в плен много побрали, а также; ввиду того, чтобы они и впредь верно ему, великому государю, служили и над неприятелями промысл сухим путем и морем чинили, великий государь послал им жалованья по 1 рублю на человека, а всем вместе 600 рублей, кроме того, по аглинскому сукну, мерой по 5 аршин; зато впредь ту дачу их братии, запорожским козакам, ни в образец, ни в пример не выписывать. Деньги же и сукна с подъячим Афанасием Инеховым приказал прямо в Батурин отослать и там “велЪлъ гетману ихъ шести-стамъ человЪкамъ роздать, самихъ-же (козаков) изъ малороссійскихъ городовъ въ Запорожье отпустить, а къ МосквЪ не отпускать” [15]. Но пока царское жалованье пришло в Батурин, тем временем запорожцы, снявшись со становищ, какие им были показаны в малороссийских городах, “путь свой къ СичЪ завзяли”, И гетманские посланцы догнали их уже возле перевоза Переволочны и там “съ рукъ въ руки порядне козакамъ царскую казну передали” [16].
Не дождавшись возвращения шестисот человек своих посланцев, запорожцы и кошевой атаман Яков Мороз, сентября 11 дня, отправили к Мазепе новых своих товарищей, полковников Герасима Крысу и Ивана Сухого, с партией в 80 человек, с каждого куреня, как у них водилось, по два козака, с просьбой пропустить всех в Москву, где они, имеют просить царя прислать войску жалованья в 1300 рублей и дозволить обменять 340 пленных козаков, взятых в неволю с ватажным атаманом Чалым у устья Днепра, на 340 мусульман. Изложив все это в своем письме, запорожские козаки просили гетмана не оставлять их своими вестями о будущих предприятиях войны, чтоб не быть им в таком неведении, как были они при взятии города Азова от русских войск [17].
Когда новые посланцы прибыли в Батурин, то их оказалось вместо восьмидесяти сто десять человек. Тогда гетман Мазепа 30 человек из них удержал при себе, чтобы козаки в проездах людям жилым да и в городе Москве не докучали казне, а остальных направил в Севск, надеясь на то, что отсюда их в таком большом числе не пропустят в Москву [18].
Царь Петр Алексеевич, сильно недовольный вследствие присылки такой многолюдной депутации от запорожского Коша, вновь предписал гетману не допускать в таком большом количестве запорожских посланцев в столицу.
Гетман Мазепа, получив такой приказ, поторопился послать царю верноподданический лист, в котором писал, что запорожцы в “своихъ дЪлахъ люди прикрые, въ прошеніяхъ докучливые”; что, несмотря на представляемые им доводы, они никакого на то внимания не обращают и всегда требуют, чтобы им позволено было ехать в Москву в таком числе, какое написано в войсковом их от кошевого к гетману письме; что потому лучше было бы послать царскую грамоту в самую Сичь кошевому атаману и всем козакам, дабы они “великолюдныхъ купъ” в Москву не смели посылать и тем докуки великому государю не дерзали наносить; теперь же, отпуская 80 человек запорожских посланцев в Севск, гетман рассуждал так, что им там будет перебор, и что только часть их будет отпущена в Москву, а часть возвращена назад; это было бы тем именно хорошо, что тогда бы они могли наконец понять, что пропуск их в большом числе в Москву воспрещается не по “вымыслу” гетмана, а по указу самого государя. Впрочем, осудив так запорожцев, просил государя взять то в расчет, что ввиду существующей против бусурман войны, в настоящее время запорожцев не следует оскорблять, а нужно всячески к военным делам приспособлять [19].
Но запорожцы все еще не могли никак уняться, и вслед за отъездом названных полковников из Сичи кошевой атаман Мороз написал гетману Мазепе новое письмо о выезде в Батурин двух куренных, Тимофея ктитаровского куреня и Степана донского куреня, с шестью товарищами. Кошевой Мороз просил Мазепу пропустить названных атаманов без замедления в Москву для челобитья о размене взятых в плен козаков на пленных турок или татар [20]. Последнюю просьбу гетман Мазепа нашел возможным принять без возражения и обоих атаманов немедленно отпустил в Москву.
В Москву запорожские посланцы прибыли октября 1 дня и там, по приезде их, стали наводить справки о том, по какой росписи им содержание выдавать. Для этого нашли “роспись корма и питья”, по которой даваны были в прошлом 7202 (1694) году, в ноябре “гетманскимъ посланцамъ запорожскимъ козакамъ, атаману брюховецкаго куреня ЛендЪ Леску, атаману пашковскаго куреня да четыремъ товарищамъ ихъ, пріЪзжавшимъ для позволешя о размЪнЪ плЪнныхъ запорожцевъ на плЪнныхъ татаръ”. После той справки прибывшим козакам дано было на приезд: харчей на 20 алтын, вина простого 1 1/2 ведра, меду 3 ведра, пива 6 ведер; на время прожития в Москве дано всем — по рублю и по десяти денег, для топления светлиц и для варения еств по 2 воза дров, в 2 алтына за воз да по две деньги свеч сальных на сутки; на отпуск дано — денег по 4 рубля, сукна аглинского мерой по 5 аршин, соболей по 1 паре каждому козаку в 2 рубля каждая пара, да в дорогу дано корму — полоток ветчины, четверик круп, четыре пуда соли, полведра уксусу, да вина столько, сколько на приезд дано [21].
Взятие русскими турецкого города Азова произвело большое впечатление на современников. Отголосок об участии запорожских козаков в обоих походах под Азов сохранился в одной великороссийской народной песне, дошедшей до наших дней.
Что пониже было города Саратова,
А повыше было города Царицына,
Пролегала-протекала мать Камышевка-река.
Что на той ли быстрине, на Камышенке-реке
Как плывут там выплывают два снарядные стружка,
А на стружечках гребцы — удалые молодцы,
Удалые молодцы — все донские коэаки,
Все донские козаки да гребенские, запорожские.
Они весело гребут, сами песенки поют:
Они хвалят-величают православного царя,
Православного царя, анпиратора Петра [22].
Примечания:
- Архив мин. юстиции, 1696, кн.76, л.138,470,483.
- Архив мин. юстиции, 1696, кн.76, л.528.
- Архив мин. юстиции, 1696, кн.76, л.517—533.
- Архив мин. юстиции, 1696, кн.76, л.517—533.
- По Бантыш-Каменскому имя Чалого было Яков: История М. России, III, 30.
- Бантыш-Каменский, История Малой России, Москва, 1822, III, 30.
- Архив мин. ин. дел, мал. подл. акты, 1696, св.11, № 1047—1030, 1699 год, св.107, № 18; Архив мин. юстиции, 1696, кн.76, л.528.
- Архив мин. ин. дел, мал. подл. акты, 1696, св.11, №№ 1041,1024,1045—1028,1047—1030.
- Архив мин. ин. дел, подл. мал. акты, 1696, св.11, № 1048—1031.
- Архив мин. ин. дел; подл. мал. акты, 1696, св.11, № 1048—1031.
- С татарского на русский “кызы” — девица; отсюда Кызымыс значит мыс девицы, т.е. мыс недоступный, как девица.
- Теперешний Южного берега Крыма город Евпатория.
- Архив мин. юстиции, 1696, кн.78, л.69,83.
- Архив мин. ин. дел, мал. дела. 1696, св.100, № 43.
- Архив мин. ин. дел, 1696, св.100, № 30.
- Архив мин. ин. дел, 1696, св.11, № 1067—1050.
- Архив мин. ин. дел, мая. подл. акты, 1696, св.11, № 1058—1038.
- Архив мин. ин. дел, мал. подл. акты, 1696, св.11, № 1059—1042.
- Архив мин. ин. дел, мал. подл. акты, 1696, св.11, № 1068—1051.
- Архив мин. ин. дел, мал. подл. акты, 1696, № 1038,1039,1042.
- Архив мин. ин. дел, мал. дела, 1696, св.100, № 28.
- Записки одесского общества истории и древностей, IX, 453.
