Уничтожение Чертомлыцкой Сечи

Положение дел в Запорожья после отхода к Мазепе кошевого Гордиенка.- Столкновения запорожцев с московскими ратными людьми Каменного Затона.- Действия апостольцев в Запорожской Сиче.- Рвение по поводу прибытия апостольцев со стороны наказного атамана Симонченка и сичевого войска.- Выбор властного кошевого Сорочинского.- Образование партии запорожцев в Сиче против московского царя и отправка депутации в Крым с просьбой о протекции хана.- Столкновение кошевого Гордиенка и шведского генерала Крузе с русским отрядом у Соколки.- Последний приказ царя Петра о посылке к Запорожской Сиче отряда русских войск под начальством полковников Яковлева и Галагана.- Разорение русскими Келеберды, Переволочны, двух Кодаков и Чортомлыцкой Сичи.- Бегство запорожцев в Крым.- Царский манифест о причине погрома Сичи.- Награда полковнику Галагану от царя за его действия против запорожцев.

После ухода кошевого Константина Гордиева с козаками на соединение с гетманом Мазепой и королем Карлом XII в Запорожской Сиче, по-видимому, осталось очень немного войска. Наказным кошевым атаманом состоял в то время Михайло Симонов или Михайло Симонченко [1]. В конце месяца марта 1709 года Симонченко получил письмо от Константина Гордиенка с извещением о том что половина запорожского войска, вышедшая с властным кошевым из Сичи, пошла с ним для соединения с шведским королем, другая же половина с Гордиенком не пошла и объявила, свое намерение служить русскому царю, и о том кошевой дает извещение в Сичу чтобы сичевые козаки то знали. Сичевые же козаки поставив при Днепре сторожу, безвыходно сидели в Сиче и всячески старались не допускать к себе московских ратных людей Каменного Затона под тем предлогом, как они сами каменнозатонскому воеводе Илье Чирикову писали, чтобы от “подпилого ихъ товариства великого государя ратнымъ людямъ, посылнымъ въ СЪчю не чинилась обида”. В действительности же сичевые козаки не пускали русских в Сичь именно потому, что в ней слишком мало было налицо войска и оттого все товариство находилось в большом опасении. Вследствие этого запорожцы зорко следили за всяким движением каменнозатонцев, и когда однажды каменнозатонские солдаты отправились на бударах рубить дрова в урочища, против песков, то козаки напали на них с ружьями, пищалями и копьями, 6 человек из них до смерти убили, 2 ранили, нескольких, изловив, перевязали, будары же порубили и затопили. Но вскоре после этого настроение запорожских козаков переменилось, и когда каменнозатонские пушкари в другой раз поехали по старому знакомству “на курень” для покупки невода, то запорожцы, связав их, объявили, что теперь у них в Сиче войска очень много и что они поэтому имеют намерение идти под Каменный Затон против русских. И точно, вскоре после того запорожцы, конные и пешие, перебрались в большом числе через Белозерку и собрались в окопе, который находился за речкой в двух верстах от Каменного Затона. Ввиду такой опасности воевода крепости Чириков известил о том государя и приготовился дать отпор сичевикам. Он собрал всех ратных людей, бывших в Затоне, расставил их по бастионам и по линиям города, велел приготовить к стрельбе все пищали, которые стояли на бастионах, к речке Белозерке послал прибавочных людей на караулы. Для вящаго охранения бастионов воевода приказал утвердить пищали на раскатах, потому что в городовых стенах земля была “песчаная и въ бойницы многой пушечной стрЪльбЪ быть невозможно”. Кроме того, воевода для охраны казны и ратных людей Каменного Затона установил каждодневные разъезды солдат под начальством офицеров за неимением конных полков в Затоне, выбрав их из пехотных. Но запорожцы, пробыв за речкой Белозеркой в окопе до ночи (2 апреля), добровольно оставили тот окоп и ушли в Сичь, куда потом пришло письмо от кошевого Гордиенка с известием о том, что он просит у шведского короля позволения идти под Самарские городки и добывать их оружием [2].
Причина такого удаления запорожцев от Каменного Затона осталась для воеводы неизвестной. Но в Сичи в то время происходили события, которые неминуемо должны были привлечь к себе внимание всего наличного числа товариства.
Уже давно послано было царское приказание князю Меншикову о том, чтобы переменить старшину в Сиче; неоднократно писано было о том и князю Григорию Федоровичу Долгорукому. Последний в свою очередь писал о том же миргородскому полковнику Апостолу. Но полковник Даниил Апостол только после выхода кошевого Гордиенка в Переволочну отправил в Сичь несколько человек козаков своего полка, бывших запорожских войсковых старшин, с немалым количеством денег и с письмами, и дал им наказ, так или иначе свергнуть кошевого атамана и судью войскового “и во всЪхъ противностяхъ учинить диверсію”. Посланные должны были публично, на войсковой раде объявить всему запорожскому войску, что кошевой и войсковой судья перешли на сторону Мазепы не потому, чтобы находили такое дело правым и законным, а потому, что были подкуплены изменником.
Когда запорожские “кошевые” или “апостольцы” явились в Сичу, то там по обыкновению собрана была войсковая рада. На той раде, как и раньше того, немедленно образовались две партии — партия козаков старых, стоявшая за русского царя, и партия козаков молодых, стоявшая против русского царя. Последняя под конец взяла верх над первой, и тогда решено было привезенное посланцами Апостола письмо отправить войсковым асаулом к кошевому Гордиенку, а самих посланцев задержать в Сиче. И в течение всего того времени, пока войсковой асаул успел доскакать до Гордиенка и повернуться обратно, запорожцы держали “апостольцевъ” прикованными к пушкам за шеи и ежеминутно грозили им смертной казнью. Но “апостольцы”, имея свободными руки, отбили друг друга от пушек и тем спаслись от бедствия, убежав из Сичи. Тогда, после бегства апостольцев, в Сичи вновь произошла войсковая рада. На этот раз партия старых козаков взяла верх над партией молодых, и в заключение было решено стоять за русского государя, а к кошевому Гордиенку отправить о том письмо с нарочными, семнадцатью человек, посланцами. В письме запорожцы сваливали всю вину за все свои действия на Гордиенка и отказывались повиноваться ему как кошевому: “Какъ ты дЪлалъ, такъ и отвЪчай; ты безъ насъ вымышлялъ, а мы, вЪрные слуги царского величества, выбрали себЪ вмЪсто тебя другого кошевого”. И точно, сичевые запорожцы лишили заочно Константина Гордиенка звания кошевого атамана и на его место выбрали Петра Сорочинского. Новый кошевой отправил письмо запорожцам, бывшим в Переволочне и в других местах, с советом всем товарищам не приставать к Гордиенку и дожидаться известий из Сичи [3].
Князь Меншиков, находившийся в то время в городе Харькове, получил известие о том в письме от 5 апреля и уведомил о происшедшем в Сиче государя.
Сам царь находился в то время в Воронеже; он все еще не терял надежды удержать за собой по крайней мере запорожцев, оставшихся в Сиче, для чего приказал написать для них новый увещательный лист и отправить его в Кош [4].
Такой лист написан был апреля 7 дня. В нем говорилось, что царское величество получил известие в городе Воронеже об измене кошевого атамана Костки, но надеется, что такое дело произошло от некоторых бездельников помимо воли искренне преданных русскому престолу запорожцев. Поэтому царское величество приказывает верным запорожцам, согласясь вместе, выбрать другого “добраго” кошевого атамана, учинить присягу на верность русскому престолу и прислать в город Воронеж некоторых полковников или знатнейших старшин; туда же доставить всех противников и изменников “во свидЪтельство вЪрности” царскому величеству; за такую “нерушимую вЪрность” царское величество обещает наградить войско своей “высокою милостію”. По избрании же нового кошевого атамана товариство должно своими универсалами объявить о нем всему войску, дабы по тому объявлению верные, находящиесй при Костке козаки могли возвратиться назад; чрез то, во-первых, прекратится пролитие невинной христианской крови, уже пролитой в Царичанке и в других местах, где вследствие измены некоторых своевольников много погибло невинных людей; во-вторых, сохранится в целости отчизна (Малороссия) и будет предотвращена собственная гибель козаков, которая, несомненно, может последовать после заключения мира русских со шведами, уже ищущими и желающими такого мира [5].
Как бы в ответ на такое письмо царь получил апреля 11 числа от русского резидента в Константинополе Петра Толстого такую весть: “Четвертаго числа получилъ я ведомость о злыхъ замыслахъ козаковъ запорожскихъ: прислали къ крымскому хану просить, чтобъ ихъ принялъ подъ свой протекціонъ, о чемъ ханъ извЪстилъ Порту; отъ себя доношу, что нималаго о томъ не извольте имЪть сомнЪнія; сколько мнЪ Богъ помогаетъ, тружусь усердно и уповаю на Бога, что Порта къ соблазнамъ такихъ плутовъ не склонится” [6].
Но Порта, сказать правильнее, не знала, как ей и поступать с запорожцами: крымский хан был за запорожцев и доносил султану, что они просятся в его протекцию; силистрийский правитель Юсуп-паша, задаренный русскими, доносил падишаху, что запорожцы поддались шведскому королю; а русский резидент представлял султану, что запорожцы находятся в подданстве русского царя и только немногие из них пошли за гетманом Мазепой и за шведским королем.
В действительности запорожцы все еще колебались и не знали, на какую сторону им склониться. Если бы войско не было смущено Мазепой, если бы оно не было увлечено Гордиенком, то все дело окончилось бы тем же, чем оканчивались в Запорожьи подобные затеи и раньше: запорожцы, главным образом молодята, пошумели бы на раде, покричали бы на площади, даже, может быть, и передрались бы между собой, но все-таки в конце концов не решились бы поднять оружие против русского государя.
Возбужденные Гордиенком, сичевые козаки уже вскоре после избрания в кошевые Петра Сорочинского, собравшись на раду вместе с новым кошевым атаманом, объявили себя сторонниками шведов, а потом отправили посланцев из Сичи к крымскому хану с просьбой принять их под свою протекцию.
Как ни соблазнительно было для хана такое предложение, но он не решился исполнить просьбы запорожцев и сообщил о том великому визирю. Великий визирь отвечал хану советом не допускать к себе запорожцев ввиду того, чтобы тем устранить всякий повод к ссоре падишаха с русским государем [7].
При всем том на этот раз сичевое войско от своего решения действовать против русских не отказалось, и причиной тому был все тот же кошевой Гордиенко.
Кошевой Гордиенко, после свидания со шведским королем в Великих Будищах и после небольшого, но удачного дела на валах города Полтавы, взял направление вниз от Полтавы и приблизился к местечку Новосанджарам. Он имел в этом случае цель — стать на границе Гетманщины и Запорожья, чтобы иметь постоянное сообщение с Запорожской Сичыо. Еще до поездки в Великие Будища на свидание с королем Карлом Гордиенко успел захватить в свои руки главные города вдоль реки Ворсклы до Переволочны и теперь направился туда для занятия их своими козаками.
Эта близость кошевого к границам Запорожья, очевидно, и смутила все сичевое товариство. Но и в стане самого Мазепы в это время не совсем было спокойно. По показанию очевидцев, в то время у Гордиенка всего войска было 38 куреней счетом по 300, 200 и 150 человек в каждом курене; следовательно, взяв средним числом по 200 человек на курень, получим 7600 человек. Такая армия нуждалась в больших средствах для пропитания, а между тем средств этих было слишком недостаточно. Не получая ни от гетмана Мазепы, ни от короля Карла определенного жалованья, запорожцы, находясь в Новосанджарах, стали было высказывать претензию по этому поводу и разделились между собой на партии, причем одна партия требовала действовать со шведским королем, не домогаясь от него никакой платы; другая настойчиво хотела добиться от короля платы: “Буде жалованья отъ короля и отъ Мазепы не будутъ давать, то козаки будутъ къ московской сторонЪ” [8]. Однако, это недовольство скоро прекратилось, и от Новосанджар кошевой задумал было уже идти к городу Нехвороще, стоявшему у берега реки Орели, где действовали против местных жителей русские силы. Для этого установлен был мост через реку Ворсклу “на козлахъ”. Кошевой уже перешел было реку Ворсклу, но потом от своего намерения отказался, и на Нехворощу пошла только небольшая часть запорожского войска.
В то время в области между реками Ворсклой и Орелью действовал по распоряжению фельдмаршала с несколькими полками русский генерал-лейтенант Ренне, немец по происхождению, лютеранин по вере. Полковник Кампель из команды генерала Ренне сжег города Маячку и Нехворощу у левого берега Орели; жителей этих городов, державших сторону шведов, перебил без различия пола и возраста и после того написал письмо к кошевому Гордиенку и запорожцам, в котором упрекал их за то, что они соединились с “воромъ и измЪнникомъ” Мазепой. Он представлял им все несчастия, какие угрожают им, если они дальше будут противиться русскому государю; указывал на то, насколько ничтожна сила шведов, если они не могли помешать ему превратить в пепел названные города у реки Орели и, наконец, окончил словами, что запорожцы вошли в союз “съ язычниками” для ведения войны против истинных христиан.
По словам шведского историка Нордберга, русские в это время ничем не пренебрегали для того, чтобы только вернуть к себе запорожцев. Но все эти старания были напрасны: кошевой Гордиенко, не испугавшись угроз и не соблазнившись обещаниями, занял на правом берегу реки Ворсклы местечко Новосанджары и другие города, находившиеся по Ворскле и по реке Днепру до крепости Переволочны, твердо решившись защищать эти посты до последней крайности. Шведский король, не желая оставить запорожцев без должной помощи, отдал приказ своему генерал-майору Крузе двинуться к ним тотчас же, как только окажется у них в том нужда. И когда обнаружены были признаки того, что русские желают сделать нападение на запорожцев, то генерал Крузе отрядил в два приема несколько сот человек конницы в помощь запорожцам. Однако, шведы скоро заметили, что москали не имеют никакого желания переходить реку Ворсклу и что они стараются только тревожить стоявших на другой стороне ее своих противников. Поэтому действительная опасность для запорожцев могла быть только со стороны полтавской территории и они сильно начали настаивать на том, чтобы король прогнал москалей из полтавской территории, ссылаясь на то, что тогда кошевой мог бы в короткий срок собрать значительные вокруг себя силы, так как округ тот очень богат населением, склонным к запорожцам; к тому же, с удалением москалей от Полтавы Гордиенко имел бы свободный проход до самой границы Запорожья. Эти доводы были вполне одобрены, особенно по причине беспокойств, внушаемых превосходством военных сил русских, и сам король отправился с несколькими полками к городу Полтаве для разузнания места, к запорожцам же послал генерал-майора Крузе и велел наскоро устроить мост через реку Ворсклу в местечке Соколке.
Возле местечка Соколки на левом берегу Ворсклы находился в то время, апреля 12 числа [9], русский генерал-лейтенант Ренне с корпусом в 7000 человек, состоявшим из драгун и пехоты. Он расположился лагерем в таком месте, которое было почти кругом охвачено Ворсклой и имело только с одной стороны узкий выход; в том выходе генерал Ренне поставил отряд из 3000 человек конницы.
Против генерала Ренне и должен был действовать шведский генерал-майор Крузе. Крузе собрал силы около Новосанджар и имел с собой 2730 человек конницы [10], 500 человек козаков малороссийских, 3000 человек запорожцев пеших под начальством кошевого атамана Гордиенка. Часть последних получила приказание стеречь мост в Соколке в то время, как другие будут переходить реку вплавь, чтобы напасть на русский лагерь. Вследствие обхода расстояния более двух миль, генерал Крузе должен был двигаться всю ночь и с наступлением дня был за Кобеляками и за Белой [11], где русские имели несколько передовых караулов. К счастью для шведов в то утро был большой туман, чем Крузе и воспользовался, как нельзя лучше, перейдя реку Ворсклу и расположившись между передовой стражей и лагерем русских. Действие открыли первыми козаки: лишь только была занята позиция, как они напали на русских фуражиров и многих из них перебили и в плен забрали. Впрочем, больше того козаки ничего не сделали: потому ли, что они не имели охоты к битве или же потому, что (как о том говорилось между шведами) не желали делать слишком большого зла русским, но только они не воспользовались удачным началом дела, а некоторые из них даже тотчас после этого прочь убежали [12]. При всем том передовая стража русских, испугавшись, пустилась во весь дух в бегство. Тогда генерал Крузе двинул двух полковников своих ближе к лагерю русских, и один из них, полковник Гилленштерн, благодаря искусному движению, расположился с 500 человек конницы при входе в самый лагерь русских. Это движение распространило ужас среди последних, и тогда генерал Ренне немедленно собрал начальников полка для совещания, что предпринять для спасения войска. Он спросил, что они предпочитают, сдаться ли в плен шведам или же пробиться через них со шпагой вперед. Все начальники, зная истинные намерения самого генерала, согласились на последнее. Тогда произошла жестокая схватка. Москали, чтобы пробиться вперед, дрались отчаянно, а шведы употребляли все усилия к тому, чтобы их не выпустить. Но так как шведский полковник Гилленштерн не мог долго противиться превосходившему его силой врагу и не получил вовремя подкрепления, то русские успели небольшими отрядами, не соблюдая порядка, выйти из своей засады. Шведы гнались за ними и убивали на месте. Запорожцам в это время поручено было от генерала Крузе охранять мост на реке Ворскле, и кошевой дал обещание исполнить поручение в точности. Но вместо того запорожская кавалерия занялась грабежом и сожжением русского лагеря, чем вызвала потом нарекания со стороны собственных товарищей, пехотных козаков, за то, что, будучи в первый раз вместе со шведами в военном деле, так плохо сражалась против русских. После сожжения и разграбления запорожцами русского лагеря генерал Крузе оставил свою погоню и возвратился назад к мосту. Вследствие изнеможения лошадей он не имел больше возможности преследовать русских, сделав в этот день более 11 миль расстояния. Отсутствием генерала Крузе хотел воспользоваться русский генерал Гейн, имевший намерение овладеть мостом, у которого кошевой Гордиенко оставил всего лишь около сотни козаков, хотя дал обещание крепко защищать его. И если бы русские воспользовались такой оплошностью врагов, то это могло бы иметь весьма серьезные последствия для шведов. Но Гейн прибыл только на следующий день после того, как шведы удалились оттуда. Вследствие того, что русские не оказывали никакого сопротивления у Соколки и думали лишь об одном спасении, гнавшиеся за ними шведы большого вреда им не причинили. При всем том в этом сражении у русских сверх 1000 человек было ранено и 400 человек убито. У шведов же потеря не превышала более 290 человек. Король, уведомленный о происшедшем сражении, остался очень недоволен за то, что предприятие, хорошо обдуманное, не было приведено в исполнение [13].
Так рассказывает о результате битвы шведов и Козаков с русскими у Соколки шведский историк Нордберг [14].
По русским известиям сражение у Соколки, напротив того, окончилось в пользу русских. Шведы и запорожцы высланы были королем 11 апреля и, обойдя русских, стоявших у местечка Соколки “по сію сторону” реки Ворсклы, хотели взять их в атаку, но русские, не дождавшись атаки, сами бросились в бой. После жестокой схватки русские сбили с поля шведов и запорожцев, уложили на месте 800 человек неприятелей, немалое число изрубили запорожцев при переправе через Ворсклу и взяли у них 4 пушки, причем “множество” запорожцев и шведов еще утонуло в реке при общей суматохе [15].
Во время столкновения русских со шведами и запорожцами фельдмаршал граф Шереметев стоял за рекой Пслом в городе Голтве. Узнав, что запорожцы пошли к Соколке, фельдмаршал отрядил 2500 человек русского войска и приказал им атаковать запорожскую стоянку, т.е. Новосанджары. Эта партия “нерегулярныхъ войскъ выслана была отъ Голтвы внизъ” апреля 13 числа и напала у Новосанджар на запорожцев. Запорожцы, не ожидая ниоткуда нападений, потеряли убитыми 60 человек и пленными 12. Тогда из местечка Решетиловки шведский генерал Крейц послал на русских отряд своих солдат и русские немедленно обратились в бегство [16].
О битве русских со шведами и запорожцами в Соколке князь Меншиков отправил царю Петру Алексеевичу подробную реляцию и исход дела представил в пользу русских.
Царь на донесение Меншикова ответил ему письмом от 22 апреля из города Азова. В том письме был ответ и на известие Меншикова о выборе в Сиче вместо Гордиенка кошевым атаманом Сорочинского. “Мы зЪло порадовались, что Господь Богъ въ началЪ сей компаніи такимъ щастіемъ благословилъ, а наипаче тому я радъ, что проклятые воры (запорожцы) сами видЪли, что шведовъ разбили, отъ чего принуждены оные будутъ разбЪжаться; а что кошевымъ выбрали Сорочинскаго, онъ добрый человЪкъ, я его знаю” [17].
Но надежды, возлагавшиеся царем на Петра Сорочинского, не оправдались, и едва прошло каких-нибудь две недели со времени написания царского письма Меншикову, как царь узнал, что и новый кошевой атаман, а за ним и большинство сичевого товариства, стали дышать таким же духом, каким дышал против царя и старый кошевой Гордиенко. Что произошло за это время в Сичи — неизвестно, но только царь Петр Алексеевич отдал приказание князю Меншикову двинуть из Киева в Запорожскую Сичь три полка русских войск с тем, чтобы истребить все гнездо бунтовщиков до основания. Князь Меншиков возложил исполнение царского приказания на полковника Петра Яковлева и велел ему, по прибытии на место, прежде всего объявить запорожцам от имени государя, что если они принесут повинную, выберут нового кошевого атамана и прочих старшин и пообещают при крестном целовании верно служить государю, то все их вины простятся и сами они будут при прежних своих правах и вольностях [18].
Полковник Петр Яковлев сел с полками на суда под Киевом и пустился вниз по Днепру. За ним по берегу Днепра должна была следовать конница, чтобы не дать возможности запорожцам отрезать пути двигавшемуся по Днепру русскому флоту.
Спускаясь по Днепру, полковник Яковлев прежде всего, апреля 16 числа [19], напал на местечко Келеберду. В Келеберде стоял запорожский табор; на него напала партия донцев и, переколов немалое число запорожцев, самое местечко предала огню [20]. От Келеберды полковник Яковлев дошел до Переволочны. В Переволочне в то время было 1000 человек запорожцев да 2000 окрестных жителей и всеми ими управлял запорожский полковник Зинец. В центре местечка устроен был замок и в том замке сидел гарнизон в 600 человек, хорошо снабженный запасами и вполне уверенный в своем превосходстве над русскими. Подступив к местечку Переволочне, полковник Яковлев сперва потребовал от запорожцев добровольной сдачи [21]. Но запорожцы, уже раньше того несколько раз побеждавшие русских, ответили москалям выстрелами. Тогда Яковлев открыл по Переволочне жестокий огонь, направляя ядра и бомбы в самый замок местечка. Запорожцы, имевшие небольшую сравнительно с русскими численность и менее русских дисциплинированные, отбивались от них с большим упорством, но все же не могли стоять против них более двух часов: русские ворвались в местечко, тысячу человек избили на месте, несколько человек пожгли в сараях и избах, несколько козаков сами потонули при переправе через Днепр и Ворсклу, так что взято было в плен всего лишь 12 человек козаков да одно знамя и одна пушка. Остервенение со стороны русских так было велико, что они избили женщин, детей и стариков, сожгли все мельницы на реках, все строения в местечке, все суда, стоявшие на Днепре у переправы Переволочанской.
Этот разгром произвел сильнейшее впечатление на запорожцев, как находившихся в Сичи, так и бывших с кошевым атаманом Гордиенком. Сичевые козаки послали князю Меншикову письмо с готовностью смириться перед царскими войсками, но с условием присылки государевой “обнадеживательной” грамоты. Козаки, бывшие с Гордиенком, оставили все города по Ворскле под предлогом, что они не в силах защищать все проходы на этой реке от русских. Однако, собравшись в Новосанджарах, они снова взяли перевес над русскими и нанесли им поражение, и так как в это же время король подал им надежду, что он пришлет к ним от себя скорую помощь, лишь только они дадут ему знать, что нуждаются в ней, то к запорожцам и кошевому Гордиенку вновь вернулась их храбрость [22].
Между тем полковник Яковлев, разгромив местечко Переволочну, двинулся ниже по Днепру и достиг сперва до Нового, а потом до Старого Кодака. В обоих Кодаках Яковлев не встретил большого сопротивления: главная масса жителей сдалась русским добровольно и была отправлена в крепость Новобогородицкую; некоторые из жителей скрылись было на острова и в степи, но были пойманы русскими солдатами, отряженными полковником в степь по обе стороны, и истреблены на месте; как Новый, так и Старый Кодак дотла выжжены, и это сделано было с тою целью, чтобы эти местечки не обратились на будущее время в пристанища для “воров” и не послужили во вред русским, находясь в тылу последних. У Старого Кодака Яковлев сел с войском в суда и спустился через первый порог Кодацкий, причем флотилия его, управляемая вместо разбежавшихся запорожских лоцманов русскими стрельцами, потерпела некоторый урон: во время переправы разбито было два судна, но без несчастных последствий для людей. Ниже Кодацкого порога к Яковлеву прибыли сухопутные отряды, следовавшие за ним по берегу Днепра, и тогда он пустился далее вниз рекой.
Проплыв остальные пороги, миновав остров Хортицу, Яковлев мая 7 дня прибыл к Каменному Затону. Здесь он получил подкрепление и офицерами, и солдатами в 772 человек[а], и боевыми запасами от воеводы крепости. Начальниками каменнозатонского отряда солдат назначены были 3 подполковника — Федор Спешнев, Гавриил Вульф, Никифор Телегин, один майор Фома Щитовский, несколько офицеров и урядников. Сичь в то время была без кошевого атамана: Петро Сорочинский ушел вместе с козаком Кириком Меньком в Крым просить татар на помощь запорожцам против русских; кошевого заменял “добрый”, т. е. храбрый и расторопный козак Яким Богуш. По случаю ходившей в Каменном Затоне какой-то заразительной болезни, Яковлев не вошел в город, а стал вблизи него и оттуда послал к запорожцам козака Сметану с увещательным письмом от князя Меншикова. Но запорожцы утопили того Сметану в речке. Тогда Яковлев послал к ним другое письмо, лично от себя. На это письмо запорожцы отвечали, что они не считают себя бунтовщиками, признают над собой власть царского величества, но царских посланцев к себе не допускают. Ожидая с минуты на минуту своего кошевого из Крыма, запорожцы, желая выиграть время, показали даже вид, будто склоняются на сторону государя. Яковлев ждал положительного ответа в течение трех суток, но потом решил взять Сичу приступом. С этой целью он приказал осмотреть Сичь со всех сторон и выискать удобное место для приступа; для осмотра отправлены были переодетые в запорожское платье русские офицеры. Посланные известили полковника, что подступить на лошадях к Сиче невозможно, потому что она со всех сторон была обнята водами. И точно, это было 10 мая, когда вода в Днепре и его ветках достигает наибольшего уровня высоты после весенннего разлива; но в то время полая вода настолько была высока, что Сича, обыкновенно заливаемая только с трех сторон водами обнимавших ее речек, на этот раз залита была на 35 сажен расстояния, и с четвертой, степной стороны, где обыкновенно в летнее время был сухой доступ в Сичу. Может быть, это произошло, как гласит о том предание, еще и от того обстоятельства, что ввиду опасности со стороны русских, запорожцы, по внушению Якима Богуша, откопали в то время свою Сичу от материка со стороны степи глубоким рвом и пропустили в тот ров воду [23]. Во всяком случае в то лето воды там было так много, что она даже часть куреней затопила собой. Посланные лазутчики известили полковника, что близ Сичи имеется отъезжий запорожский караул, который легко может быть истреблен. Тогда Яковлев отправил против него несколько человек солдат, которые напали на караульщиков, нескольких из них перебили, нескольких в воде потопили, а одного привели к полковнику живым. От этого последнего Яковлев узнал, что запорожцы все, как один человек, решили действовать против русских войск. “ЗамерзЪло воровство во всЪхъ”, писал Яковлев после этого в своем письме князю Меншикову. [24] Тогда русские решили сперва сделать шанцы, на шанцы возвести пушки и из пушек открыть пальбу через воду в Сичу. Но эта попытка, однако, не привела к желанному результату: оказалось, что за дальним расстоянием выстрелы из пушек не достигали своей цели. После этого объявлено было сделать приступ к Сиче на лодках. Запорожцы подпустили русских на близкое расстояние, потом сразу ударили из пушек и ружей, несколько человек офицеров ранили, 300 человек солдат, и в том числе полковника Урна, убили, несколько человек взяли в плен и “срамно и тирански” умертвили их в Сичи. Тогда русские принуждены были отступить. Положение полковника Яковлева сделалось затруднительным. Но в то время на помощь русским явился от генерал-майора князя Григория Волконского с компанейским полком и драгунами полковник Игнат Галаган. Это было мая 14 числа.
Игнат Иванов Галаган был сын малороссийского козака из селения Омельника теперешней Полтавской губернии. Кременчугского уезда. Сперва он был полковником в Сиче, потом состоял полковником “охочекомонныхъ полковъ” в Малороссии [25]. В качестве полковника он находился при гетмане Мазепе, когда тот перешел на сторону шведов и, как подручный человек Мазепы, сам перешел в стан шведов. Потом, видя ничтожность сил Мазепы, и нерасположение к нему малороссийского народа, выпросился у гетмана с полком на разъездную, вне шведского лагеря, линию, внезапно захватил несколько человек шведов-драбантов, ушел с ними и со своим полком в русский лагерь и тут повинился царю Петру, уверив его, что он перешел к шведу против собственной воли, повинуясь желанию гетмана Мазепы. Царь взял с него слово, что он не “сдЪлаетъ съ нимъ такой-же штуки, какую сдЪлалъ съ Карломъ”, заставил его присягнуть на верность русскому престолу и потом долгое время держал его в разъездах для добывания неприятельского языка [26].
Этот-то самый Игнат Галаган неожиданно явился к полковнику Яковлеву для осады Сичи. По показанию неизвестного автора сочинения о запорожских козаках прошлого столетия, Игнат Галаган пристал к Яковлеву на пути его в Сичу и под присягой обещал тайными тропинками провести русских к запорожской столице [27]. Так или иначе, но на него возлагались в этом отношении большие надежды, как на человека, знавшего все “войсковые секреты” и запорожские “звычаи”. И точно, прибытие Игната Галагана к Сиче имело для запорожцев решающее значение.
Запорожцы, завидев издали несшееся к Сиче войско, вообразили, что то спешил к ним кошевой Петро Сорочинский с татарами, и сделали против русских вылазку. Русские воспользовались этим счастливым для них моментом, ворвались внезапно в Сичь и привели в замешательство козаков. Однако козаки, увидев свою ошибку, начали стойко и мужественно отбиваться от врагов. Но тут выскочил вперед Игнат Галаган и закричал козакам: “Кладите оружіе! Сдавайтесь, бо всЪмъ будетъ помилованіе!” Запорожцы сперва не поверили словам Галагана и продолжали по-прежнему отбиваться от русских, но Галаган поклялся перед ними в верности своих слов, и тогда козаки бросили оружие. Но то был не больше, как обман со стороны Игната Галагана. Русские устремились на безоружных запорожцев, и тут произошла страшная кровавая расправа, причем все курени и все строения в Сичи были сожжены, многие зимовники, стоявшие вокруг Сичи, истреблены дотла. Полковники Яковлев и в особенности Галаган действовали при этом с неслыханным свирепством: “Учинилось у насъ въ СичЪ то, что по Галагановой и московской присягЪ, товариству нашему голову лупили, шею на плахахъ рубили, вЪшали и иныя тиранскія смерти задавали, и дЪлали то, чего и въ поганствЪ, за древнихъ мучителей не водилось: мертвыхъ изъ гробов многихъ не только изъ товариства, но и чернецовъ откапывали, головы имъ отсЪкали, шкуры лупили и вЪшали” [28].
Жестокости, выказанные великороссийским войском в отношении запорожцев, служат лишь подтверждением той общеизвестной истины, что войны между народами одной веры и одного происхождения — самые жестокие и самые кровопролитные из войн, подобно тому, как ненависть между братьями и близкими родственниками — самая сильная из ненавистей.
После жестокой свалки взяты были в плен — кошевой атаман, войсковой судья, 26 куренных атаманов, 2 монаха, 250 человек простых козаков, 160 человек женщин и детей. Из того числа 5 человек умерло, 156 человек атаманов и козаков казнено, причем несколько человек были повешены на плотах и самые плоты пущены были вниз по Днепру на страх другим. Победители захватили в свои руки 36 медных и чугунных пушек, 4 мортиры, 10 пушечных станков, 12 больших и малых гакивниц, 62 рушницы или ружей, 450 пушечных ядер, 600 ручных ядер, 13 знамен; кроме того, несколько бочек пороху, нескольо якорей, кусков железа, топоров, кандалов, тесел, цепей, буравов, клещей, молотков, парусов, канатов и кругов проволоки, 969 бочек, 2 куфы и 30 мешков муки, 304 бочки соли и 1 бочку пшена. Из сичевой церкви взяты были — резной с царскими вратами иконостас с поставными иконами и с деисусом, писанными на досках и на полотне; восемь больших и малых колоколов, три железных с церкви креста, одно евангелие; кроме того, свечи, воск и ладан, 441 медных котлов, 9 железных котлов и 4 пуда ломанной меди.
Сами русские потеряли убитыми урядников и рядовых солдат 288 человек, умерло от ран 6 человек, всех раненых было 141 солдат и 1 офицер. Кроме людей потеряно было несколько фузей, протазанов, копий, багинетов, бердышей, сумок, один барабан, несколько канатов, топоров, пороховых мешков, буравов, весел, шестов и тому подобных предметов [29].
Между тем царь Петр Алексеевич в то время, т.е. мая 12 числа, находился в крепости Троицкой, или Таганроге. Около 15 мая он послал письмо князю Меншикову “о непремЪнномъ взятьЪ гнЪзда запорожскаго, СЪчи” [30], не зная того, что она уже была разорена и срыта до основания. Не знали, по-видимому, об этом и в русском лагере под Полтавой. Мая 17 числа из обоза под Полтавой послана была увещательная царская грамота в Запорожскую Сичу на имя наказного кошевого атамана Кирика Конеловского [31].
“Божіею милостію отъ пресвЪтлЪйшаго и державнЪйшаго великого государя царя и великого князя Петра АлексЪевича, всеа Великія и Малыя и Бълыя Россіи самодержца и многихъ государствъ и земель восточныхъ и западныхъ и сЪверныхъ отчича и дЪдича и обладателя нашего царскаго величества подданнымъ низового войска запорожского наказному кошевому атаману Кирику Конеловскому и всему посполству. ИзвЪстно намъ, великому государю, нашему царскому величеству, по доношенію главнаго генерала нашего и римскаго и россійскаго государствъ князя Александра Даниловича Меншикова, что писали вы войска нашего запорожского низового кошевой наказной атаман Кирикъ Конеловскій съ товариствомъ къ нему во отвЪтъ на листъ его по указу нашему къ вамъ посланный о пребываши в… [32] въ вЪрносги при насъ, великомъ государЪ, и дабы вы не склонялись на прелести и измЪны изменниковъ богоотступныхъ Мазепы и Кости ГордЪенка, въ которомъ отвЪтномъ листЪ своемъ вы, подданные наши, войско запорожское низовое, объявляете, что хотя вы и не склоняетесь къ той измЪнЪ ихъ и желаете быть попрежнему въ вЪрности къ намъ, великому государю, однакожъ опасаетесь, дабы по явленномъ вашемъ покореніи намъ не учинено было надъ вами какъ и надъ Переволочною, и желаете на то, во обнадеживаніе себЪ, нашей великаго государя грамоты. И мы, великій государь, наше царское величество, милосердуя о васъ, подданныхъ нашихъ, указали по вышеупомянутому доношенію генерала нашего князя Меншикова сію нашу великаго государя грамоту обнадеживательную къ вамъ послать и при семъ вначалЪ объявить, какую превысокую милость мы, великій государь, къ вамъ, войску запорожскому низовому, по объявленной вашей сначала измЪны Мазепиной къ намъ и отчизнЪ вашей малороссійской вЪрности показали и впредь явить обЪщались, а имянно послали мы къ вамъ нашего царскаго величества денежнаго жалованья сверхъ прежняго обыкновеннаго 12000 рублевъ и обЪщали оное и впредь давать повсягодно, усмотря вЪрность вашу да къ вамъ-же въ войско указали было послать во знакъ милости нашей войсковые клейноты: перначъ, бунчуки, знамя, литавры и трости кошевому атаману и судьЪ, которые уже было посланцамъ вашимъ и вручены, и обЪщали ваши желанія, въ листахъ вашихъ изображенныя, исполнить, но за такую нашу милость бывшей вашъ кошевой атаманъ воръ и измЪнникъ Костя ГордЪенко съ единомышленники своими старшиною и товарищи ихъ войска запорожского низового, забывъ страхъ божій и обЪщаніе свое при крестномъ цЪловаши, намъ учиненное, подъ видомъ и объявленіемъ бутто идетъ онъ съ войскомъ запорожскимъ къ нашимъ войскамъ въ слученіе, х (къ) которымъ уже и наше великого государя жалованье послано было, пошелъ къ еретику шведу и измЪннику МазепЪ по подкупленію ево и пришедъ нечаянно на нЪкоторыхъ нашихъ ратныхъ людей безъ данной и малЪйшей къ тому причины измЪннически въ ночи напалъ, и нЪсколько оныхъ побилъ, потому что отъ нихъ, яко отъ пріятелей, не опасались, и потомъ сообщась съ шведами на наши войска тЪжъ его единомышленники приходили, но обще съ шведы разбиты и прогнаны подъ Соколками и хотя мы, великій государь, чрезъ грамоты свои, такожъ и генералъ нашъ князь Меншиковъ и подданной нашъ гетманъ войска запорожского обоихъ сторонъ ДнЪпра Иванъ Ильичъ Скоропацкій чрезъ листы свои къ вамъ на Кошъ посыланные васъ увЪщевали къ той измЪнЪ не прикланятися, но держаться при нашей странЪ и воевать обще противъ непріятеля церкви святой правовЪрной шведа и вора измЪнника Мазепы и выбрать-бы вамъ нового кошевого и старшину, а прежняго Костю объявить за измЪнника, но на то никакого отвЪту и исполненія отъ васъ не учинено, но посланные тЪ переловлены и иные побиты, иные-жъ къ измЪннику МазепЪ отосланы и сверхъ того извЪстились мы, великій государь, какъ отъ салтанова величества турского, такъ и изъ Крыму отъ хана, что посылали вы, войско запорожское низовое, посланцовъ своихъ къ хану нЪсколько разъ, дабы приняли васъ въ подданство и дали вамъ орды на помощь противъ насъ, великого государя, желая пролить кровь христіанскую и навесть разореніе отчизнЪ своей, малороссійскому краю, но въ томъ вашемъ зломъ намЪреніи по указу салтанова величества отказано, ибо онъ миръ съ нами, великимъ государемъ, содержать намЪренъ крЪпко и о томъ къ хану указъ отъ него посланъ, дабы васъ отнюдь не принимать и орды не посылать и никакихъ ссоръ съ нами не всчинать; тако-жъ переняты ваши, отъ ГордЪенка отправленные, посланные съ писмами къ Лещинскому, отъ шведа нареченному королю полскому, прося его на помочь въ Украйну и называя его гос… своимъ. И ту всю вашу невЪрность и противность видя, указали мы, великій государь, послать на васъ войска свои, дабы привесть васъ къ покоренію, а буде явитесь противны, то поступать съ вами яко съ измЪнники безъ пощады, что надъ обрЪтающимися въ ПереволочнЪ и въ иныхъ мЪстехъ учинено, потому что они доброволно покоритися не похотЪли, но съ войски нашими …ились, а ежели бъ покорились, и того-бъ съ ними не было учинено, а хотя войска наши нынЪ и къ самой СЪчЪ уже сближились, однакожъ мы, великій государь, наше царское величество, милосердуя о васъ, подданныхъ нашихъ, войскЪ запорожскомъ низовомъ и не… пролитія крови христіанскія, презирая всЪ вины ваши въ разсужденіи такомъ, что вы къ тому прелщенны… и измЪнниковъ Мазепы, и ГордЪенка, сею нашею великого государя грамотою чрезъ доношеніе генерала нашего князя Меншикова по прошенію вашему объявляемъ милость нашу и пощаду, что ежели вы принесете подлинное покореніе… обЪщаетесь при крестном намъ цЪлованіи предъ воеводою нашимъ Петромъ Яковлевымъ, яко управителемъ войскъ нашихъ, и выберете себЪ нового кошевого атамана и протчую старшину вмЪсто измЪнника Кости съ товариствомъ, объявя тЪхъ прежнихъ и единомышленниковъ ихъ купно съ Мазепою измЪнниками и подпишитесь в… руками своими и пошлете, для лутчей вЪрности, къ намъ, великому государю, изъ старшинъ изъ знатного товариства нЪсколько человЪкъ съ нимъ Петромъ Яковлевымъ, то всЪ вины ваши будутъ прощены и не токмо оставлены будете при прежнихъ войсковыхъ правахъ и волностяхъ своихъ безвредно, но и сверхъ того получите прежде сего объявленную вамъ отъ насъ, великого государя, милость, денежное жалованье и войсковые клейноты, а охотникомъ, которые похотятъ изъ войска вашего на службу нашу итить къ войскамъ нашимъ, дано будетъ наше жалованье противъ прежняго по шти копъ на человЪка, а старшинЪ по разсмотрЪнію, противъ чина ихъ. Буде-же яаитесь намъ, великому государю, преслушны и будете противъ войскъ нашихъ чинить противность, то указано съ вами поступать, яко съ измЪнники, огнемъ и мечомъ безъ пощады, а оборонить васъ отъ гнЪва нашего некому, ибо шведъ нынЪ и самъ отъ войска нашего окруженъ и подъ Опошнею побить и, потерявъ пушки и знамена и немалое число людей, ушелъ отъ войскъ нашихъ за Вислу; а съ салтановымъ величествомъ и со всЪми его подданными и крымскими и буджацкими ордами у насъ, великого государя, миръ и тишина содержится. Cіe восхотЪли вамъ, яко христіанскій и природный вашъ государь, по милосердію своему, объявить востаточные и ожидаемъ вашего обращенія и покоренія, и буде того не учините, то будете погибели своей виновны сами. Данъ въ обозЪ нашемъ подъ Полтавою мая 17 день 1709 году” [33].
После взятия Чортомлыцкой Сичи князь Меншиков донес царю в Троицкую крепость [34] о том, что “знатнЪйшихъ воровъ” он (т.е. князь) велел удержать, прочих казнить, самое же “измЪнническое гнЪздо разорить и искоренить”.
На такое донесение князя Меншикова царь Петр Алексеевич отвечал ему письмом: “Сего дня (мая 23 числа) получили мы отъ васъ письмо о разореніи проклятаго мЪста, которое корень зла и надежда непріятелю была, что мы, съ превеликою радостью услышав, Господу, отмстителю злымъ, благодарили съ стрЪльбою, и вамъ за оное премного благодарствуемъ, ибо cіe дЪло изъ первыхъ есть, котораго опасаться надлежало было. Что-же пишите о деташаментЪ полковника Яковлева, чтобъ оному быть въ арміи, и то добро, только подлежитъ изъ онаго оставить отъ 700 до 500 человЪкъ пЪхоты и отъ 500 до 600 конницы въ Каменномъ-ЗатонЪ, дабы того смотрЪли, чтобъ опять то мЪсто отъ такихъ-же не населилось, такожъ, которые въ степь ушли, паки не возвратились, или гдЪ индЪ не почали собираться, для чего ежели комендантъ въ Каменномъ-ЗатонЪ плохъ, то-бъ изъ офицеровъ добраго тамъ на его мЪсто оставить, а прочимъ быть въ армію” [35].
Подобное же письмо писал Петр и графу Федору Матвеевичу Апраксину, главному в то время начальнику русских войск в столице, поздравляя его с истреблением последнего корня Мазепина: “Объявляю вамъ, что полковникъ Яковлевъ Запорожье штурмовалъ; и хотя съ 300 человкъ потерялъ, однакожъ оное проклятое гнЪздо взялъ и оныхъ воровъ всЪхъ порубилъ; и тако послЪдній корень Мазепинъ, съ помощью божіей, выкорененъ, чЪмъ вашу милость и поздравляю” [36].
Для того, чтобы ослабить страшное впечатление, произведенное на украинский народ истреблением сичевых козаков, царь издал мая 26 дня грамоту, в которой говорил, что причиной несчастья, происшедшего в Сичи, была измена самих же запорожцев, потому что они, прикидываясь верными людьми царю, в действительности обманывали его и сносились с врагами России, шведами. Тут же Петр приказывал всех запорожцев, кроме повинившихся, бросивших свое оружие и изъявивших желание жить подобно простым крестьянам в украинских селениях и городах, хватать, бросать в тюрьму и казнить [37]; самые же земли их от реки Орели до реки Самары приписать к Миргородскому полку, в котором в то время состоял полковником Даниил Апостол. Грамота писана на имя гетмана Ивана Скоропадского и состояла из обвинительных статей против запорожских козаков и общих мероприятий против возвращения их в места бывшего Запорожья и в города Малороссии.
“Божіею милостію мы, пресвЪтлЪйшій и державнЪйшій великій государь и великій князь Петръ АлексЪевичъ, самодержецъ всероссійскій и прочая, и прочая. Объявляемъ нашего царскаго величества вЪрному подданному войска нашего запорожского обоихъ сторонъ ДнЪпра гетману Ивану Ильичу Скоропацкому, такожде духовнаго чина и мірскимъ, а имянно: генералной старшинЪ, полковникомъ и полковой старшинЪ, сотникомъ и атаманомъ и всему посполству малороссійского народа. Не сумнЪваемся мы, великій государь, наше царское величество, что издавна всЪмъ вамъ, нашимъ подданнымъ, вЪдомо о всегдашнихъ своеволствахъ и шатостяхъ и непослушаніяхъ непостоянныхъ и непокоривыхъ запорожцовъ, како они еще отъ начала подданства малороссійского народа подъ высокую державу отца нашего, блаженныя и вЪчнодостойныя памяти пресвЪтлЪйшого и державнЪйшого, великого государя, царя и великого князя, АлексЪя Михайловича, самодержца всероссійского, его царского величества, не токмо что не слушали и не повиновались прежнимъ гетманомъ такъ, какъ належало, но и нашихъ указовъ всегда были преслушники, и поднявъ орду многократно малороссійской край воевали и многое разореніе оному чинили, о чемъ, для краткости не упоминаемъ подробну: да и при державЪ нашей, въ недавномъ времени, присовокупя къ себЪ вора и измЪнника, Петрика, поднимали орду и приходили на полкъ полтавской, и ежелибъ, з божіею помощію и нашимъ счастіемъ, надъ рЪкою АрЪлью отъ войскъ нашихъ они не были встрЪчены и не розбиты, тобъ весь малороссійской край въ конечное разореніе привели: и хотя они безбожные и своеволные запорожцы, при нЪкоторыхъ случаяхъ, являлись мало что и покорными, однакожъ никогда, не оставляя злобного своего умышленія, чинили то лукаво, и искали всегда ко исполненію того своего зломыслія времяни, яко воры и разбойники, не хотя никогда видЪть земли государствъ нашихъ, паче-же малороссійской край, въ мирномъ покоЪ и тищинЪ; а когда усмотрЪли они насъ, великого государя, въ великихъ военныхъ съ непріятелемъ нашимъ, шеведомъ, действіяхъ, по учиненіи тридесятилЪтнего миру съ салтановымъ величествомъ турскимъ, то преслушавъ и уничтожа многіе наши посланные къ нимъ на Кошъ жестоко претимые указы, чинили сосЪдственныя ссоры и подданныхъ турскихъ и татарскихъ разбивали, и стада многія отгоняли, и людей побивали и въ полонъ брали, такожъ и купцовъ грековъ съ товары, въ государства наши Ъдучихъ и назадъ возвращающихся, побивали и товары ихъ грабили; а то все чинили они злоумышленно, дабы тЪмъ подать ПортЪ явно видъ къ нарушенію мирныхъ съ нами договоровъ, и знатно по наущенію измЪнника и богоотступника Мазепы, о которыхъ ихъ сосЪдственныхъ ссорахъ и о пограбленныхъ пожиткахъ со стороны салтанской многіе запросы въ награжденіе обидимымъ были и плачены за то из нашей казны многія тысячи; такожъ и въ краткомъ времяни вора и бунтовщика, донского козака, Булавина, державъ они, запорожцы, у себя на КошЪ долгое время, отпустили на Донъ, придавъ ему отъ себя съ 3000 козаковъ, который тамо съ ними, запорожцы (-ами), учинилъ многіе смятенія и бунты, но, съ помошію божіею, отъ войскъ нашихъ пораженъ и воспріялъ, по дЪломъ своимъ, возмездіе, купно со единомышленники своими; и едва единое лЪто прошло, въ которое-бъ не было отъ нихъ, запорожцовъ, какова явного бунту и противности и разоренія малороссійскому краю набЪгами и разбоями, такожъ и въ присылку къ нимъ на Кошъ отъ насъ, великого государя, съ нашимъ жалованьемъ и грамотами, какъ нашихъ, такъ и отъ подданныхъ нашихъ, гетмановъ, посланныхъ, принимали они всегда съ безчестіемъ и руганіемъ, а иногда оныхъ побивали и въ воду сажали; и хотя они, запорожцы, яко бунтовщики и преслушники нашихъ указовъ, уже давно подлежали нашему гнЪву и достойны были казни и разоренія; однакожъ мы, великій государь, то все долготерпЪливо сносили, чая ихъ обращенія и за вины их заслуги; а когда въ семъ настоящемъ времени безбожный и клятвопреступный измЪнникъ Мазепа, бывшій гетманъ войскъ нашихъ запорожскихъ, хотя, по злобному своему издавна умышленію, весь народъ малороссійскій отдать шведомъ и подъ иго полское, и привесть отъ благочестія въ римскую и въ уніацскую вЪру, намъ, великому государю, измЪня, переЪхалъ х королю шведскому съ единомышленниками своими, тогда въ нашей, великого государя, грамотЪ, за подписаніемъ нашея собственныя руки, писано къ кошевому ихъ атаману Кости ГордЪенку и ко всЪмъ къ нимъ, запорожцамъ, объявляя имъ о той Мазепиной измЪнЪ и напоминая, дабы они пребывали къ намъ, великому государю, во всякой вЪрности, а къ измЪннику-бъ МазепЪ не приставали и ни въ чемъ его не слушали, и прислали-бъ отъ себя съ Кошу въ Глуховъ на обраніе волными голосы нового гетмана, по правамъ и волностямъ всего войска запорожского изъ своего знатного товарыщства сколко чЪловекъ пристойно, на что они, запорожцы, намъ, великому государю, въ листу своемъ отвЪтствовали, обЪщаяся быть всегда въ постоянной вЪрности и должныя свои службы намъ, отдавати, не склоняючись ни на какіе Мазепины прелести, прося такожъ о томъ, чтобъ новый гетманъ обранъ былъ волными голосы, по правамъ народа малороссійского, которому они, по должности своей, послушаніе отдавати обЪщали. И какъ въ прошломъ 1708 году ноября въ 6 день, на радЪ въ ГлуховЪ малороссійского народа отъ духовныхъ особъ, и полковниковъ, и полковой старшины и всего посполства, по правам и волностям ихъ, обранъ волными голосы войска нашего запорожскаго обоихъ сторонъ ДнЪпра въ гетманы ты, Иванъ Ильичъ Скоропацкій, то потомъ паки и ни единократно въ нашихъ, великого государя, грамотахъ, за подписаніемъ нашей царского величества, собственныя руки и за печатми къ нимъ, запорожцамъ, писано, объявляя имъ о томъ вашемъ гетманскомъ обраніи и увЪщевая ихъ паки, дабы они пребывали къ намъ, великому государю, во всякой вЪрности и тебЪ, новообранному гетману войскъ нашихъ запорожскихъ, отдавали должное и належитое послушаніе, а на прелести-бъ измЪнника Мазепы не смотрЪли, не склонялись и къ нему не приставали и ни въ чемъ его не слушали, но за вЪру православную, и за волность свою и за отчизну противъ шведа и измЪнника Мазепы стояли; при которыхъ нашихъ грамотахъ послано къ нимъ нашего жалованья, сверхъ обыкновенныхъ къ нимъ годовыхъ всегдашнихъ посылокъ, 12000 рублевъ, а кошевому сверхъ того 500 червонныхъ, а старшинЪ 2000 рублев, съ столники нашими з Гавриломъ Кисленскимъ да з Григорьемъ Теплицкимъ, и обЪщано имъ отъ насъ, великого государя, то наше жалованье давать повсягодно, сверхъ обыкновенныхъ годовыхъ дачъ, усмотря ихъ вЪрность и постоянство при нашей сторонЪ въ настоящихъ случаяхъ, такъ-же обЪщано въ тЪхъ нашихъ грамотахъ прислать къ нимъ, во знакъ нашея милости, войсковые клейноты: перначъ, бунчюкъ, знамя, литавры и трости кошевому атаману и судьЪ, которые потомъ посланцомъ ихъ и вручены были. При тЪхъ-же вышепомянутыхъ посланныхъ нашихъ, и отъ тебя, гетмана, посланъ былъ къ нимъ, запорожцамъ, тогдашней сотникъ лубенской Василей Савичъ, со объявленіемъ о избраніи твоемъ на гетманство, так-же съ листомъ преосвященного Іосафа Краковского, митрополита кіевскаго и Малыя Россіи, и знатныхъ духовныхъ особъ, Межигорскаго монастыря іеромонахъ, который нынЪ архимандритъ, Иродіонъ Жураковскій, посыланъ для такова-жъ увЪщанія отъ всЪхъ архіереовъ и духовного чина Малой Pоссіи ихъ къ вЪрности къ намъ къ великому государю, и претя за противность церковною клятвою; но тЪ запорожцы, принявъ у тЪхъ посланныхъ наши, великого государя, грамоты и архіерейскій листъ, и получа себъ то наше жалованье, тЪхъ нашихъ посланныхъ безчестили, и хотЪли одного изъ столниковъ нашихъ посадить въ воду, a іepoмонаха называли шпегомъ и хвалились его зжечь въ бочкЪ смоленой, а въ отвЪтныхъ своихъ, съ тЪми отъ насъ посланными, листахъ, писали къ намъ, великому государю, съ нареканіемъ и безчестіемъ и на самую нашу высокую особу, чиня многіе неприличные запросы и досадительныя укоризны и угрозы; да они жъ, измЪнники запорожцы, ноября въ 24 день прошлого 1708 году, писали к измЪннику МазепЪ, во отвЪтъ на его къ нимъ прелестной листъ, съ судьею прнлуцкимъ Трофимомъ Васильевичемъ, такожде со многими на насъ, великого государя укоризнами, прося изменника Мазепу о присылкЪ къ нимъ на Кошъ посланныхъ отъ короля швецкого и отъ Лещинского и отъ него измЪнника, для постановленія съ ними договоровъ, за кЪмъ имъ, отторгнувшись изъ подъ державы нашіи, быти, и дабы даны имъ были войсковые клейноты отъ короля швецкого и Лещинского, а для разоренія крЪпости нашей, КаменнагоЗатона, просили они у шведа и у измЪнника Мазепы скорой присылки тамошнихъ войскъ, обЪщая, по разореніи той крЪпости, поспЪшати къ нимъ въ помочь противъ нашихъ войскъ и посланной съ тЪмъ ихъ листомъ судья Василевичъ перенятъ. Потомъ они-жъ, запорожцы, знатного бунчужного товарища Ивана Черняка, которой, по нашему, великого государя, указу посыланъ отъ тебя, подданнаго нашего, гетмана Ивана Ильича, къ хану крымскому со объявленіемъ о избраніи твоемъ на гетманство, по возвращенію его изъ Крыму, не токмо что въ СичЪ задержали, но въ явственной радЪ Костка ГордЪенко его билъ смертнымъ боемъ и потомъ с Кошу отослали къ измЪннику МазепЪ, которой и доднесь въ оковахъ у него, измЪнника, держитца; да и самъ онъ воръ, кошевой атаманъ Костя ГордЪенко, съ единомышленники своими съ старшиною и съ товарствомъ, забывъ страхъ божій и обЪщаніе свое при крестномъ цЪлованіи намъ, великому государю, учиненное, по взятіи на Кошу помянутого нашего жалованья, подъ видомъ и объявленіемъ, будто идетъ онъ съ войскомъ запорожскимъ к нашему войску въ слученіе, которымъ уже и вдругорядъ, для того походу, наше великого государя, жалованье было послано, пошелъ х королю швецкому и к вору измЪннику МазепЪ и идучи нечаянно на нЪкоторыхъ нашихъ ратныхъ людей, которые отъ нихъ яко отъ пріятелей, не опасались, безъ данной отъ нихъ и малЪйшей имъ запорожцамъ причины, измЪннически въ ночи нападеніе учинилъ и нЪсколько оныхъ побилъ и въ полонъ побравъ, къ шведу отвелъ. И потомъ они-жъ, запорожцы, сообщась съ шведами, на наши войска, подъ Соколками приходили, но обще съ шведы, при помощи божіей, разбиты и прогнаны, и хотя еще и потомъ мы, великій государь, черезъ грамоты наши, такожде и генералъ нашъ главный, римского и россійского государствъ ижерскій князь Александръ Даниловичъ Меншиковъ и ты, подданной нашъ гетманъ, чрезъ листы свои, на Кошъ посыпанные, наказного кошевого съ прочими запорожцы увЪшевали о выборЪ нового кошевого и старшины, и дабы они къ измЪнЪ Мазепиной не приклонялися и ГордЪенку не послЪдовали, но были-бъ въ вЪрности при нашей сторонЪ, обЪщая имъ нашу милость; но на тЪ многія увЪщеванія и отвЪту отъ нихъ никакова не учинено, а тЪ, которые посланные с тЪми увЪщаніи, отъ нихъ на Кошу побиты, иные-жъ переловлены и к измЪннику Мазепе отосланы; также и которые у шведа суть въ полону изъ нашихъ великороссійскихъ и малороссійскихъ войскъ, и тЪхъ плЪнных они запорожцы бьютъ и ругаютъ и мучительски комарами и муравьями травятъ, о чемъ заподлинно ушедшіе отъ измЪнника Мазепы пришедъ здЪсь сказываютъ. Да они-жъ, богоотступные измЪнники запорожцы, посылали отъ себя къ хану крымскому нЪсколкократно, прося его, дабы принялъ ихъ въ подданство и далъ имъ орды на помочь противъ нашихъ войскъ, желая пролитія крови христіанскія и разоренія отчизнЪ своей малороссійскому краю; но ханъ того ихъ запорожцовъ прошенія не исполнилъ, а писалъ о томъ к салтанову величеству турскому; но понеже салтаново величество содержати с нами миръ намЪренъ крЪпко и ненарушимо, того ради въ томъ ихъ запорожцовъ зломъ намЪреніи, по указу его салтанова величества, отказано и къ хану о томъ указъ отъ него посланъ, дабы отнюдь ихъ не принималъ и орды имъ на помочь не посылалъ и ссоры с стороною нашего царского величества не вчиналъ и отнюдь никакой причины к тому не подавалъ, и приказалъ крайнему своему везирю о томъ объявить послу нашему, въ ЦареградЪ пребывающему, и что намЪренъ онъ с своей стороны миръ с нами содержать ненарушимо. Также посылалъ онъ, ГордЪенко, и всЪ запорожцы с писмами к Лещинскому, отъ шведа нареченному королю полскому, прося его на помощь въ Украйну, яко своего государя: и тЪ ихъ писма переняты и посланные поиманы и нынЪ держатца въ КіевЪ; а вышеписанные и иные ихъ воровскія писма обрЪтаютца нынЪ въ нашей царского величества посолской канцеляріи, которые тебЪ, подданному нашему, гетману, были объявлены. И видя то, мы, великій государь, ту ихъ запорожцевъ явную измЪну, бунтъ и противность къ намъ, великому государю, и злобу къ своей отчизнЪ, указали послать на нихъ войска наши изъ Kіева плавною с полковникомъ с Петромъ Яковлевымъ, давъ ему нашъ указъ, дабы онъ пришедъ къ СЪчЪ, наказному кошевому атаману и всему товарству объявилъ нашимъ указомъ, что ежели они принесутъ намъ, великому государю, повинную и покореніе и выберутъ вмЪсто вора измЪнника ГордЪенка нового кошевого атамана и протчюю старшину и обЪщаются при крестномъ цЪлованіи служить намъ вЪрно, и тЪ всЪ вины ихъ будутъ прощены, и оставлены они будутъ при прежнихъ своихъ войсковыхъ правахъ и вольностяхъ; и какъ онъ, полковникъ Яковлевъ, съ войски нашими къ ПереволочнЪ пришелъ и тамо засталъ ихъ запорожцовъ нЪсколко тысячъ человЪкъ, и посылалъ къ нимъ, чтобъ они покорились и вину свою намъ, великому государю, принесли, но они того не учинили и, сообщась з жителми Переволочинскими, съ нимъ билися; что тотъ полковникъ принужденъ оныхъ яко измЪнниковъ, хотя и с урономъ отъ нашихъ войскъ, достать штюрмомъ. Такожде и въ обоихъ Кадакахъ и въ иныхъ мЪстЪхъ подобныя противности они, измЪнники запорожцы, войскамъ нашимъ показали. Потомъ-же пришедъ онъ, полковникъ, подъ СЪчю и такожде для увЪщевания наказного ихъ кошевого и протчихъ запорожцовъ посылалъ указомъ нашимъ, дабы они, яко вышепомянуто вину свою намъ великому государю, принесли и выбрали вмъсто ГордЪенка нового кошевого атамана и обЪщались служить намъ, великому государю, вЪрно; но они яко древніе и непокоривые бунтовщики, то все жестоковыйно презирая, не токмо того напоминанія и увЪщеванія не послушали, но и посланного съ тЪмъ въ воду бросили, и по войскамъ нашимъ изъ города из пушекъ и изъ мелкаго ружья жестоко стрЪляли, и полковника отъ войскъ нашихъ Урнея и иныхъ добрыхъ офицеровъ и съ 400 человЪкъ рядовыхъ побили; что видя посланной съ войски нашими полковникъ, съ посланнымъ отъ тебя подданного нашего въ слученіе къ нему чигиринскимъ полковникомъ Калаганомъ и команды ево съ козаками (которые притомъ вЪрно и мужественно службу свою къ намъ явили), принужденны тотъ городъ штюрмовать и с помощью Вышняго оный штюрмомъ взялъ сего маія въ 14 день, и ихъ, бунтовщиковъ, запорожцовъ, побили и въ полонъ побрали. И тако тЪ злые богомерзкіе измЪнники и бунтовщики и разрушители покоя въ малороссійскомъ краю давно заслуженную за свои злыя дЪла отъ Бога казнь и месть праведно воспріяли и той своей погибели сами суть виновны: о чемъ мы, великій государь, наше царское величество заблагоразсудили тебЪ, вЪрному нашему гетману Ивану Ильичу Скоропацкому и всЪмъ нашимъ подданнымъ малороссійского народа духовнымъ и мирскимъ сею нашею великого государя грамотою для извЪстія объявить; и притомъ вамъ повелЪваемъ, ежели изъ тЪхъ запорожцовъ, которые пошли къ измЪннику МазепЪ или изъ утекшихъ при взятіи Переволочни, СЪчи и иныхъ мЪстъ будутъ гдЪ въ Малороссіи укрываться, и тЪхъ по вЪрности вашей къ намъ, великому государю, велЪть яко измЪнниковъ сыскивать и ловить и приводить къ полковникомъ и сотникомъ, а имъ присылать къ намъ, великому государю, или къ тебЪ, подданному нашему гетману, кромЪ тЪхъ, которые изъ тЪх-же запорожцовъ будутъ сами приходить и вины свои приносить, и оныхъ тебЪ, подданному нашему гетману, принимать и приводить къ присягЪ, и вины ихъ отдавать, и сію нашу великого государя грамоту въ войскЪ нашемъ запорожскомъ и во всей Малой Россіи въ городЪхъ, мЪстечкахъ и въ селЪхъ прочитать, и у церквей для объявленія всЪмь прибивать указали, дабы о томъ всЪмъ было вЪдомо. Данъ въ обозЪ нашемъ при ПолтавЪ лЪта Господня 1709 маія 26 дня государствованія нашего 28 году” [38].
В тот же день, т.е. мая 26 числа, когда послан был Скоропадскому приведенный указ царя, канцлер граф Головкин писал от себя из обоза под Полтавой гетману письмо и в этом письме сообщал, что к его вельможности послано несколько сот экземпляров печатных универсалов с изложением “измЪны и противностей злобныхъ запорожцевъ, посылки войскъ къ нимъ царскаго величества и взятія ихъ СЪчи тЪмъ войскомъ”. Писанные универсалы должны быть прочитаны публично всей генеральной старшине и полковникам; печатные же должны быть разосланы малороссийскому народу, дабы все знали, что “тЪ измЪнники и бунтовщики запорожцы сами своей погибели виновны” [39].
Один из главных виновников разорения Чортомлыцкой Сичи полковник Игнат Галаган за “вЪрныя службы свои” царю награжден был селом Боровицей и другими деревнями в Чигиринском полку да селом Веремеевкой [40], а сверх того ему обещана была от царя особая милость “нЪсколько сотъ рублевъ денегъ”, для получения которых киевский губернатор князь Димитрий Голицын приказывал (1713 года декабря 24 дня) гетману Ивану Скоропадскому выдать Галагану проезжий лист до Санкт-Петербурга. Царь Петр Алексеевич, приехав после полтавской победы в Киев, отдал приказ князю Голицыну “имЪть къ Галагану призрЪніе, держать его въ охраненіи и въ требованіи и въ чемъ будетъ просить, чинить ему вспоможеніе” [41].

Примечания:

1. У Костомарова (Мазепа, 516) он называется Яковом, но в актах именуется Михайлом; Архив мин. ин. дел, мал. дела, 1709, св.27, № 9.
2. Архив мин. ин. дел, мал. дела, 1709, св.27, № 5.
3. Судиенко, Материалы, Киев, 1855, II, 281.
4. Судиенко, Материалы, Киев, 1855, II, 281.
5. Судиенко, Материалы, Киев, 1855, II, 281.
6. Соловьев, История России, Москва, 1865, XV, 355.
7. Судиенко, Материалы, Киев, 1855, II, 125.
8. Судиенко, Материалы, Киев, 1855, II, 334.
9. Шведский историк Адлерфельд, участник похода Карла XII в Россию, говорит, что битва шведов с русскими была 13 апреля в Соколке: “1е 13, il у eut une action pres de la Worskla a Sokolka”: Histoire de Charles XII, Amsterdam, 1740, III, 434.
10. По русским источникам 4000 человек шведов.
11. Что это за Белая—неизвестно; может быть Велики, но они стоят выше Кобеляк на левом берегу Ворсклы, а Кобеляки на правом.
12. По показанию одного шведского драгуна, взятого русскими в плен, запорожцы стояли за рекой Ворсклой и, видя бой русских со шведами, только кричали, а потом, не бившись с русскими, назад убежали; Судиенко, Материалы, Киев, 1855, III, 338, 331.
13. Nordberg, Histoire de Charles XII, a la Haye, 1748, II, 297.
14. Nordberg, Histoire de Charles XII, a la Haye, 1748, II, 296—298.
15. Голиков, Деяния Петра Великого, Москва, 1788, III, 82.
16. Nordberg, Histoire de Charles XII, 298; Судиенко, Материалы, II, 335.
17. Голиков, Дополнение к Деяниям Петра В., Москва, 1792, VIII, 325.
18. Маркевич, История Малороссии, Москва, 1842, IV, 299.
19. Костомаров, Мазепа, С.-Петербург, 1855, 521.
20. Голиков, Деяния Петра Великого, Москва, 1788, III, 83.
21. По письму Шереметева к Скоропадскому Переволочну брал полковник Шарф с солдатами и драгунами, высланный Яковлевым и Волконским; Судиенко, Материалы, II, 332.
22. Nordberg. Histoire Charles XII, a la Haye, 1748, II, 298.
23. Записки одесского общества истории и древностей, IX, 441.
24. Костомаров, Мазепа и мазепинцы, Спб., 1885, 530.
25. Бантыш-Каменский, Материалы, Москва, 1859, II, 55; Лазаревский, Очерки малороссийских фамилий: Русский архив, 1875, I, 318—325.
26. Ригельман, Летописное повествование, Москва, 1847, III, 52.
27. Чтения московского общ. истории и древностей, 1848, № 6, 44.
28. Архив министерства иностранных дел, мал. дела, 1710, № 3.
29. Архив мин. юстиции, разряд московского стола, 1709, св. 50, № 17.
30. Голиков, Дополнение к Деяниям Петра В., VIII, 240, 241.
31. Под Полтаву царь прибыл июня 4 дня, а потому, очевидно, грамота писана только по повелению, но не в присутствии царя.
32. Документ попорчен от времени, а потому на месте порчи ставится, как обыкновенно принято, многоточие.
33. Архив мин. ин. дел, мал. дела, 1709, св.28, № 34.
34. Журнал Петра Великого, С.-Петербург, 1770, I, 208.
35. Голиков, Дополнение к Деяниям, Москва, 1792, VIII, 241.
36. Голиков, Деяния Петра Великого, Москва, 1788, III, 90.
37. Чтения московского общ. истории и древностей, I, 221,227.
38. Архив мин. ин. дел, малороссийские дела, 1709, св.28, № 36; Голиков, Дополнение к Деяниям Петра В., Москва, 1792, VIII, 243—250; Бантыш-Каменский, История Малой России, Москва, 1822, IV, 186—193; Маркевич, История Малороссии. Москва, 1842, IV, 239—300. У Голикова, Каменского и Маркевича настоящая грамота напечатана и неполно и с большими искажениями.
39. Судиенко, Материалы, Киев, 1852, II, 133.
40. Последняя дана ему в 1713 году.
41. Судиенко, Материалы, Киев, 1855, II, 56.