Сирко и Дорошенко

Возобновление неудовольствия украинцев, и запорожцев против московских бояр.— Истребление бояр на Украйне и участие в том запорожцев.— Действия запорожских полковников Сохи и Урбановича против бояр на Украйне.— Грамота гетману Брюховецкому с убеждением пребыть верным царю и удерживать от своеволия запорожских козаков.— Воззвание Брюховецкого к гонцам и запорожцам.— Царская грамота кошевому атаману Белковскому.— Гибель Брюховецкого и поведение бывших при нем запорожцев.—Пребывание Сирка в Слободской Украйне и удаление его оттуда к гетману Дорошенку.— Поход Сирка в Крым и его подвиги в борьбе с татарами.—Выбор запорожцами Вдовиченка и Суховия в гетманы и борьба с Дорошевком.— Помощь, оказанная в решительную минуту Сирком Суховию.— Перемена настроения Сирка в отношении Суховия.— Дружба Сирка с Дорошенком и нанесение поражения Сирком татарам и Суховию у Ольховца.

Извещая царя о своем успехе против татар, запорожцы, однако, не то имели в своем уме: их тяготила мысль о введении на Украйне и Запорожье московских воевод. Как море, взволнованное бурей, стихает не сразу, а долго бросает потом воды к своим берегам, так и войско низовых козаков, убив царского посла, на этом одном не остановилось, а снова и с неудержимой силой разразилось против них. И как ни задабривал гетман Брюховецкий запорожцев, как ни снисходил к ним “милостивый” царь Алексей Михайлович, а все-таки народное неудовольствие на Украйне и Запорожье росло, а с ним росло и открытое возмущение против московских бояр и воевод. С начала 1668 года неудовольствия на московских управителей края поднялись почти во всех украинских городах.
Предчувствуя беду, московские воеводы стали усиливаться ратными людьми и искать защиты у боярина-гетмана Брюховецкого. Но в этот, самый решительный, момент гетман-боярин вдруг изменил царю и объявил себя против московских воевод. Весть об этом поразила всех москвитян и сперва казалась им невероятной. В действительности же этого давно уже нужно было ожидать. Дело в том, что Брюховецкий уже с тех пор, как прочно укрепился на гетманстве, стал ненавистен всему украинскому населению. Причин к такой ненависти было слишком много: Брюховецкий насильно захватил в свои руки булаву, лишил звания всех, бывших до него, войсковых старшин, стремился усилить свою власть, вызвал на Украину московских бояр и воевод и выказал себя большим гордецом и корыстолюбцем. С каждым днем он терял все более и более популярность в среде козаков и народа и, видя непрочность своего положения, старался усилиться московскими ратными людьми. Но это не спасло его от беды. Когда народные страсти вышли из границ и поднялся открытый бунт, а бояре и воеводы обратились к нему с просьбой о защите, то Брюховецкий сперва потерялся и давал уклончивые ответы москвитянам. Но потом решился схватиться за самое крайнее средство, а именно стать самому во главе народного движения против московских управителей, призвать на помощь запорожцев и Дорошенка и очистить Украйну от москалей, приобрести расположение со стороны населения и после всего объединить Украйну и стать гетманом обеих сторон Днепра. Сам Дорошенко обещал ему сдать свое гетманство, которым он вовсе не дорожил, если только Брюховецкий объявит войну москалям. “Брюховецкій, проживши пять лЪтъ и три месяца на гетманствЪ при вЪрности своему государю, разсмотрЪвши неполезное себЪ и всему малороссійскому народу принятіе воеводъ съ войсками великороссійскими на УкрайнЪ и узнавши о скрытомъ и явномъ роптаніи за то народа, началъ промышлять объ изгнаніи изъ Малой Россіи воеводъ съ ихъ войсками” [1]. Тогда, уже заручившийся согласием со стороны Дорошенка, Брюховецкий сделал попытку войти в соглашение и со своим недругом, мстиславским епископом Мефодием. Но Мефодий сам шел к нему навстречу: будучи в Москве по делу Никона в течение 1666 и в начале 1667 года, епископ Мефодий остался недоволен сделанным ему в столице приемом, выехал оттуда с искренней ненавистью ко всему московскому и потому поспешил протянуть руку примирения гетману Брюховецкому и объявить себя горячим сторонником его плана. Мефодий советовал Брюховецкому прежде всего “уловлять запорожцевъ и ими укрепляться”, но отнюдь не поддаваться москалям, чтобы не испытать той же участи, какую испытал Барабаш, которого Москва выдала ляхам в подарок [2]. В январе месяце 1668 года, после праздника Богоявления, в городе Гадяче собрана была рада и на ней объявлено было, что запорожцы “переняли” царские листы к крымскому хану, в которых, будто бы, условлено было, сообща с польским королем и ханом, разорить Украйну и старших людей ее в полон побрать; после этого решено было избить московских воевод со всеми ратными людьми в малороссийских городах и отдаться в подданство турецкого султана, но с условием только платить ему дань и пользоваться самостоятельной жизнью, как делает волошский господарь. Вслед затем в Чигирине была другая рада, и на ней присутствовали посланцы от запорожских козаков, которые принесли присягу Дорошенку быть у него под властью всем Запорожьем [3].
Почин к открытому бунту подали запорожцы с полковником Иваном Сохой, явившиеся на Украйну в начальных числах января месяца. В пригородах и местечках миргородского полка, где отданы были ранды на откуп, запорожцы перебили откупщиков, разорили ранды и погреба, пограбили вино и сделали так, что те ранды стали пустыми; в городе Яресках и в местечке Устивицах запорожцы подняли бунты, а в селе Матяшевке отрезали содержателю ранды, мещанину Остатке, бороду по самое мясо и пограбили денежной казны около 300 рублей; после этого многие мещане тех мест, по повелению полковника Сохи, стали писаться в козаки и также начали заводить бунты. Тот же полковник Иван Соха схватил нежинского протопопа Симеона за его донос об “измене” епископа Мефодия и, отобрав у него имущество, а самого измучив, отдал гетману Брюховецкому [4]. В начале февраля пришел в Глухов запорожский полковник Урбанович с полутора тысячью конных и пехотных козаков, отбил у ворот городских караульщиков и поставил собственных караульщиков, запорожских козаков. Воеводу же Мирона Кологривова, стоявшего с государевыми ратными людьми в малом городе, глуховчане, пригласив к себе стоявших в уезде для корма запорожских козаков, решили добром выдворить из города, а в случае его сопротивления определили доставать боем и приступами. Те же пехотные запорожцы, стоявшие в глуховском уезде, напали на какого-то русского человека Пронку Калину в Кролевце и, раздев его до нага, стали обыскивать у него писем, подняв над его головой топор: “Буде у тебя писемъ нЪтъ, ты будешь живъ, а буде есть, мы тебЪ голову отсЪчем”. После обыска козаки стали допрашивать Калину, не идут-ли из Москвы ратные люди, и тут же Калина узналъ, что запорожцы за тем на Украйну и пришли, чтобы в малороссийских городах воеводъ и ратныхъ государевыхъ людей побить [5].
Само собой разумеется, что обо всем происходившем на Украйне немедленно было донесено царю, и царь поспешил отправить большую грамоту на имя гетмана Брюховецкого с приказанием, чтобы он сдерживал козаков в их своевольстве и убеждал их быть верными государю. Относительно Запорожья в этой грамоте сказано было, что туда, по царскому указу, послан воевода Яков Тимофеевич Хитрово и генерал Филипп фон-Буковен с начальными людьми и со многими конными и пешими ратниками для похода на крымские улусы против нового крымского хана в помощь прежнему, если новый хан не согласится принять состоявшегося между московским царем и польским королем мира. А что до жалобы запорожцев на то, будто царь только на письме объявляет им свою милость, в действительности же вовсе забывает об них, то запорожцы, коли они пребудут в христианской твердости, щедро одарены будут царским жалованьем, и если им нужно владеть какими доходами или местами в малороссийских городах, пусть присылают к государю своих челобитчиков, и им вскоре дан будет царский милостивый указ. Но царская грамота не имела никакого действия и февраля 11 дня стало известно об измене гетмана Брюховецкого русскому царю [6]. Брюховецкий отправил воззвание к донским козакам, пользуясь волнениями, поднявшимися на Дону, и в этом воззвании писал, что Москва, побратавшись с ляхами, решила всех живущих на Украйне православных христиан, от старшин до младенцев, истребить мечом или в Сибирь загнать, славное Запорожье и Дон разорить и вконец истребить, чтобы те места, где обретаются славные войска Запорожья и Дона, в дикие поля для звериных жилищ обратить, или же иноземцами осадить; Москва хочет сперва Украйну смирить, а потом об искоренении Запорожья и Дона промышлять будет, чего ей, Боже, не допомози [7].
В Москве нашли нужным прежде всего послать запорожцам жалованье в 2000 рублей и 100 связок сукон немецких разных цветов, ценой на 300 рублей. Царская грамота об этом отправлена марта 8 дня на имя кошевого атамана Ивана Белковского. В ней говорилось о богоотступном и нехристианском деле Брюховецкого, о его наговорах, будто бы русское войско послано в Запорожье не затем, чтобы держать бусурман от набегов на Украйну, а затем, чтобы проливать кровь украинского населения; затем говорилось об отправке к запорожцам еще в январе месяце поручика Сухорукова, о проезде его через Полтаву и безызвестном исчезновении его неведомо куда; наконец, внушалась мысль впредь промышлять для обороны Украйны и приводить отступников от царя к послушанию, за что обещалась непременная от царя милость [8].
Однако ни жалованье, ни грамота не произвели своего действия, и на Украйне открылся всеобщий бунт: во всех городах и замках стали бить, грабить бояр и воевод и выгонять московских ратных людей. В это время запорожские козаки, соединившись с мещанами, взяли приступом замки сосницкий, новгородский и стародубовский и всех воевод, там находившихся, перебили до смерти [9].
Когда обо всем этом получена была весть в Москве, то царь приказал белгородскому воеводе князю Григорию Григорьевичу Ромодановскому весной этого же года (“как только подрастет трава”) двинуться с войском на Украйну. Ромодановский, получив царский указ, пошел на Котельву и Опошню гадячского полка. В это же время гетман Брюховецкий, все более и более ожесточаясь в кровавых расправах против москвичей и своих личных врагов, дошел до того, что даже приказал сжечь живьем за какую-то вину гадячскую полковницу Острую. Этот жестокий поступок с женщиной возмутил даже запорожцев, и они снеслись с Дорошенком. Дорошенко, получив весть обо всем, происшедшем на Левобережной Украине, и о движении князя Ромодановского, призвал к себе орду и стал готовиться к отпору против русских. Положение Брюховецкого стало весьма критическим: народное движение, начавшееся против московских воевод, скоро обратилось против самого виновника введения их на Украйне. Мало-помалу сторонники Брюховецкого стали бросать его и переходить на сторону Дорошенка, действовавшего и более прямее, и более смелее. При Брюховецком остались только немногие полковники да отряд запорожцев под начальством полковника Чугуя [10]. Тогда Дорошенко отправил письмо к Брюховецкому с требованием сдать свое гетманство. Но Брюховецкий, вместо этого, пошел навстречу Дорошенку с войсками и с татарами. Июня 7 дня 1668 года противники встретились на Сербинском поле, близ Диканьки. Тут козаки Брюховецкого перешли на сторону Дорошенка, и Дорошенко послал к Сербинской могиле, где стоял Брюховецкий, брацлавского сотника Дрозденка и приказал ему взять в плен Брюховецкого. По тому приказанию Дрозденко с несколькими десятками козаков явился к Брюховецкому и, объявив ему приказание своего гетмана, взял с кресла под руку и повел его к Дорошенку. Но тут к Дрозденку подскочил запорожский полковник Иван Чугуй, личный друг Брюховецкого, всегда, с самого начала его гетманства, остававшийся при нем с несколькими сотнями низового товарищества, и ударил Дрозденка мушкетным дулом в бок с такой силой, что Дрозденко упал на землю и выпустил из рук Брюховецкого. Но на Брюховецкого набросились его же собственные сотники и простая чернь; они немедленно схватили его и доставили Дорошенку. Приведя к Дорошенку и вычитав ему все его вины, сотники и чернь начали терзать Брюховецкого и таким образом июня 7 дня, в понедельник Петрова поста, в полдень, убили его перед глазами Дорошенка. Запорожский полковник Чугуй, возмущенный дикой расправой над Брюховецким, жарко стал подбивать войско убитого к тому, чтобы оно уничтожило Дорошенка, но войско Брюховецкого не послушало Чугуя, вследствие чего сам Чугуй ударил на некоторую часть козаков и истребил ее, хотя и не без урона для своих запорожцев. Но междоусобие продолжалось недолго, так как Дорошенко, извиняясь перед Чугуем и запорожцами, говорил, что он не желал смерти Брюховецкого и не отдавал приказания убивать его. Запорожцы, захватив с собой царскую бумагу, данную Брюховецкому, и бунчук, возвратились в Сичу [11]. Сам же Дорошенко объявил себя гетманом обеих сторон Днепра и, оставив на левой стороне наказным гетманом черниговского полковника Демьяна Многогрешного, вернулся в Чигирин.
Во всех описанных действиях нигде не видно участия знаменитого вождя запорожских козаков Ивана Сирка. И точно, Сирко после своего возвращения из похода на Крым и получения за то похвальной грамоты от царя, оставил, по неизвестной причине, Сичь и очутился в Слободской Украйне в звании полковника города Змиева и заведующего козаками слобод Мерефы и Печенегов [12]. Состоя полковником Слободской Украйны, Сирко лично убедился в несправедливых действиях московских воевод и бояр на Украйне, и потому, снесшись с Дорошенком, выступил на защиту козацких прав Слободской Украйны против Москвы. Марта 4 числа 1668 года в слободе Красном-Куте и на Торских озерах [13] вспыхнул бунт. Скоро этот бунт отозвался в городе Змиеве: восстал змиевский полковник Иван Сирко. Марта 11 дня Сирко вместе с козаками, из Змиева бросился к Харькову, имея целью поднять и харьковцев против московских бояр и воевод. В то время харьковским воеводой был Лев Сытин: “Марта 11 пришелъ подъ Харьковъ измЪнникъ Ивашка СЪрко съ измЪнники черкасы, собрався съ многими людьми, и переходить рЪку Уды въ 2 верстахъ отъ Харькова и хотятъ идти подъ Чугуевъ”. Но харьковцы отказались действовать заодно с Сирком. Тогда Сирко решил силой заставить их. Чугуевский воевода сообщал о том белгородскому воеводе князю Григорию Григорьевичу Ромодановскому, извещая его, будто харьковцы уже изменили царю. Но Ромодановский уверил чугуевского воеводу, что харьковцы остались верны великому государю, и приказывал ему, “ссылаясь съ харьковскимъ воеводой Сытинымъ однолично надъ измЪнниками черкасами промыселъ и поискъ чинить, и полонъ имать, и села и деревни жечь, сколько Бог милосердный поможетъ”. После этого Сирко принужден был покинуть Харьков. Покидая Харьков, он, в апреле месяце того же года, разорил село Боровое, в мае ограбил слободы Колонтаев и Мартовую [14], потом очутился каким-то образом под городом Ахтыркой, где, вместе с запорожцами, бился против царских войск, из-под Ахтырки вернулся в Кишенку. Октября 20 дня Сирко уже очутился в Чигирине, где, по известию польского поручика Белькевича, завезенного Дорошенком в качестве пленника, ходил по городу “своевольно, а не за карауломъ” и, после побега Белькевича, оставался в Чигирине [15]. Октября 25 дня Сирко был в Торговице. “А о томъ вельми печаленъ, что отъ царскаго величества отступилъ, а бусурманамъ онъ не присягалъ. Приходилъ же онъ и соединился съ городами, въ которыхъ живутъ козаки, не для чего иного, как для того, чтобы воеводы надъ нашими (украинскими) людьми не были, а вмъсто них, по старому украинскому обычаю, поставлены были полковники, сотники и войты” [16]. Нужно думать, что к этому же времени относится известие и о том, что Сирко, кроме Ахтырки, был и под Полтавой, где он почему-то закопал в земле под городом пушки, которые потом выкопали полтавские козаки, ходившие под великого государя город Валки [17].
Сколько времени Сирко оставался в Торговице, — это неизвестно. На основании отрывочных данных можно думать, что пребывание его в этом городе было слишком недолго и что отсюда он ходил на Крым воевать татар. Ноября 9 дня гетман Дорошенко писал гадячскому сотнику, что запорожское товариство погромило татарские улусы и злым татарам за зло тем отплатило; а теперь он, гетман, услыша о погроме со стороны низового войска татар и о готовности его биться с ними, послал с добрым вождем своим, с паном Иваном Сирком, несколько тысяч человек с пушками, чтоб татарские земли войско воевало [18]. Нужно думать, что об этом самом походе Сирка на Крым рассказывал, октября 25 дня, в Киеве воеводе Петру Васильевичу Шереметьеву крымский выходец, шляхтич Турач. По его словам, полковник царского величества Иван Сирко, с запорожцами, калмыками и донскими козаками, три раза ходил на Крым и в третьем походе побил около 3000 татар, да около 500 взял в плен, а после третьего похода ходил четвертым на город Бахчисарай с пушками. Нужно думать также, что об этом самом походе Сирка говорили в Москве поручик Крыжановский и сотник Старой, выехавшие из Киева в путь ноября 22 дня: “А СЪрка гетманъ Дорошенко послалъ съ ратными людьми, которые при немъ были, въ Крым, для того, чтобы учинить въ Крыму поискь и замЪшанины” [19].
Но скоро Сирко и запорожцы, оставив Крым, должны были поспешить в Запорожье и на Украйну, куда призвали их неотложные дела. Гетман Дорошенко, истребив Брюховецкого и удалившись в Чигирин, не нашел там должного спокойствия и очутился в таком шатком и тревожном положении, что должен был лавировать между Москвой, Турцией, Крымом и Польшей и сноситься с ними, обещая каждой из них свою верность и ни одной не исполняя своего обещания. Прежде всего Дорошенко нашел затруднение в Левобережной Украйне: оставив там наказным гетманом Демьяна Многогрешного, Дорошенко не мог подать ему вовремя помощи против русских, и Многогрешный вошел в сношение с князем Григорием Ромодановским, изъявив ему свое желание перейти к московскому царю. Тогда Дорошенко снесся в сентябре месяце с турецким султаном и выразил готовность быть у него в подчинении. Султан на это предложение потребовал, чтобы Дорошенко посадил в Чигирин и в крепость Кодак по 1000 человек янычар. Дорошенко стал выговаривать себе Чигирин и решил на том, чтобы посадить в Кодаке 3000 янычар, но Чигирин сделать свободной столицей гетмана. В это же время Дорошенку написал письмо крымский хан и потребовал от него, чтобы он укротил запорожских козаков, которые, ходя в разных числах из Запорожья на крымские улусы, большие убытки и разорения татарам чинили, и чтобы гетман, сделав сыск, возвратил все пограбленное запорожцами. Но Дорошенко, написав о том запорожцам, получил от них такой ответ, что они имеют на Кошу своего гетмана и его, Дорошенка, за гетмана не считают [20].
И точно, в последних числах месяца сентября запорожцы объявили гетманом Степана Вдовиченка, бывшего генеральным писарем в Запорожье. Когда Вдовиченка выбирали гетманом, в то время были и крымского хана посланцы, и запорожцы учинили перед теми посланцами присягу на том, чтобы вольностям татарским быть около Запорожья так, как было при старой Хмельницком, а татарам прислать за то 80000 человек войска в помощь запорожцам. Новому гетману Вдовиченку поддались города Полтава, Гадяч, Лубны и другие, и Дорошенко должен был послать за Днепр против сдавшихся Вдовиченку городов своего брата Григория Дорошенка. Тогда Вдовиченко три раза посылал к Дорошенку листы, в которых просил его прийти в Запорожье на черную раду и ждать там, кого запорожцы выберут в гетманы, а кто окажется выбранным, тому булаву и бунчук дадут. Дорошенко согласился на это, но предварительно послал от себя в Запороги лазутчиков; лазутчики же донесли Дорошенку, что в Запорожье его убьют, и тогда он засел в Чигирине и не стал никуда выезжать оттуда. После этого Вдовиченко стал писать Дорошенку, чтобы он не назывался гетманом и вернул бы булаву и бунчук, а запорожцы с татарами стали воевать города Дорошенка, разорять и жечь села и деревни, людей сечь и в полон брать [21]. Но и этим дело для Дорошенка не кончилось: в Запорожье явился еще один гетман Петро Суховий. Уже вскоре после убийства Брюховецкого запорожцы, не желая пристать к Дорошенку, возвратились в Сичь и отправили от себя к крымскому хану несколько человек посланцев. Хан очень обрадовался приходу запорожцев, принял их с большой приязнью и узнав, что они разошлись с Дорошенком, посоветовал им выбрать самостоятельного гетмана в самом Запорожье. Сперва охотника на то долго не оказывалось, но потом на это изъявил свое согласие бывший писарь запорожского войска, молодой, двадцатитрехлетний, “но досужій и ученый человЪк”, Петро Суховий или Суховиенко. Суховий сочинил себе печать, подобную печати крымского хана,— лук и две стрелы, — стал именоваться гетманом войска запорожского и написал письмо Дорошенку, называя себя гетманом ханова величества, приказывая Дорошенку отнюдь не именоваться запорожским гетманом. В Запорожье к Суховиенку пристала одна партия, в 6000 человек, козаков; зато другая партия признала гетманом Дорошенка и звала его на левую сторону Днепра для черной рады, обещаясь стрелы Суховия поломать своими мушкетами. Последняя партия запорожцев отправила к Дорошенку 6 человек посланцев с приглашением принять гетманство, но Дорошенко от рады отказался, а посланцев отпустил с честью, одарив их шубами, шапками, сафьяновыми сапогами и отправив через них в Запорожье козакам подарки, хлебные запасы и овощи [22]. Но Суховий не остановился на первой попытке сделаться гетманом: написав письмо хану от имени всего войска, он вместе с посольством от запорожского Коша отправился и сам к нему в Крым. Хан принял Суховия очень милостиво, остался очень доволен им и написал письмо в Запорожье, что раньше того козаки никогда таких умных людей не присылали в Крым, а потому просил и впредь присылать таких “досужихъ” как Суховий. После этого, дав Суховию войско, с Калгой и Нурредином, хан приказал Дорошенку вместе с Суховием идти против князя Григория Ромодановского, выступившего на Украйну для борьбы с Дорошенком и со всей козацкой старшиной, избившей московских бояр и воевод. Но Дорошенко, видя, что орда больше “прыхильна” к Суховию, нежели к нему, сам уклонился от похода, а послал своего брата Григория Дорошенка. Пока Григорий Дорошенко, Суховий, Нурредин и Калга-салтан успели переправиться через Днепр и войти в левобережные города, князь Григорий Ромодановский выслал против татар и козаков подъезд со своим сыном Андреем. Но возле села Гайворона конотопского повета татары, октября 10 дня, захватили Андрея Ромодановского в плен и потом угнали его в Крым. После этого князь Григорий Ромодановский отступил в Путивль, а Суховий, промешкав некоторое время возле Ромен, решил переправиться с татарами из Левобережной Украины в Правобережную и добывать себе там чигиринское гетманство. Несмотря на зимнее время, Филиппов пост, Суховий переправился через Днепр и решил низложить Дорошенка. Постановлено было союзным козацким войском сперва послать за Дорошенком, потом сделать раду и на раде постановить запретить запорожским козакам впредь делать “тесноту” татарам; кроме того, Суховий особо писал Дорошенку о том, чтобы он явился на раду для того, чтобы запорожцы могли выбрать одного гетмана для обеих сторон Днепра. Но Дорошенко, считая небезопасным всякий выезд для себя, снова уклонился от этого, объявив, что рады бывают для выбора гетмана всегда в городах, а не в Запорожье. Получив такой ответ, татары и запорожцы собрали собственную раду и на ней объявили гетманом Петра Суховия. После этого Суховий отправил своих послов к турецкому султану с просьбой о признании его гетманом и с предложением стоять на тех статьях, какие с султаном постановил Дорошенко. На предложение Суховия султан отправил к нему собственных послов и через них объявил ему позволение именоваться гетманом, а крымскому хану с ордой приказал помогать Суховию, обещая прислать весной новое войско, по договору, на крепость Кодак. С этими-то силами Суховий с Калгой-салтаном и с Нурредином и пошел на правый берег Днепра под города Черкассы, Крылов и Чигирин. Дорошенко, видя такое дело, ничего решительного не мог предпринять против Суховия, кроме того, что разослать всем днепровским жителям приказание прятать свои пожитки от Суховия и ничего не оставлять ему. Жители в точности исполнили приказание своего гетмана, и Суховий действительно не нашел никакой добычи в заднепровской Украйне; татары между тем требовали от него вознаграждения за свой поход и, не получая его, хотели “подуванить” между собой добро Суховия, а его самого, вместе с бывшими при нем запорожцами, в полон взять. Тогда Суховий, предвидя для себя опасность, через “скорыхъ и быстроногихъ пословъ своихъ” дал о том известие в Кош, где в ту пору кошевым атаманом был слабый по характеру Иван Белковский [23]. Кош послал для выручки Суховия двух своих полковников, Ивана Сирка и Игната Улановского. Полковники прибыли в тогобочную Украйну в конце декабря месяца “межи святы Рождества Господня”. Узнав об этом, Нурредин не осмелился напасть на Суховия, и, опасаясь Сирка и Улановского, скоро убрался в Крым, а Суховий, вместе со своими избавителями, вернулся в Сичу [24]; гетман же Дорошенко известил о победе над Суховием и запорожцами всех козаков и приглашал украинцев обходиться дружелюбно с великороссиянами [25].
После этого гетман Петро Дорошенко, видя такое “запорожское Cyxoвію вспоможеніе и ратунокъ, началъ заразъ додумываться, что Суховій вышелъ из Сичи сь намЪреніем добиться гетманства Брюховецкаго и Дорошенка не самъ, но могь быть отправленъ отъ всего низового войска; а также соображая, что не могъ онъ самъ пригласить и знатныхъ крымскихъ салтановъ и вызвать къ себЪ въ самую опасную минуту Сирка и Улановскаго, началъ съ того времени питать въ сердцЪ своемъ злобу противъ запорожцевъ и искать повода, чтобы отомстить имъ” [26].
Недолго, однако, запорожцы и Сирко стояли за Суховия: будучи еще так недавно на его стороне, они выступили теперь за Дорошенка. Тогда Суховий ушел к татарам, с которыми он настолько сошелся, что даже побусурманился и принял имя Шамай или Ашпат-мурзы; при нем было всего лишь около 300 человек запорожцев [27].
Дорошенко, узнав об этом, стал сноситься с татарами с целью “быть по-прежнему въ миру съ ними”, но с непременным условием выдачи ему Суховия. Татары отвечали Дорошенку готовностью на мир, но с условием, что если они выдадут ему Суховия, то Дорошенко отдаст им Сирка [28]. Конечно, на этом мир состояться не мог. Сам Сирко в это время вновь собирался на татар. Января 19-го дня 1669 года киевский воевода Петр Васильевич Шереметьев доносил в Москву, что около города Полтавы “стояли на лежЪ 5000 человЪк козаковъ разныхъ полковъ, ожидавшіе весны: если Сирко попрежнему пойдетъ на Крымъ, то и они пойдутъ съ нимъ” [29].
Однако Сирко и на этот раз в Крым не пошел: он стал действовать заодно с Дорошенком против татар и Суховия в самой Украйне В половине января того же года сам гетман Петр Дорошенко извещал своего брата, Андрея Дорошенка и всех гадячских обывателей о том, что охотный полковник Сирко послан им, с конными и пешими войсками, против крымского хана Батырчи гетмана и Суховия и, божиею помощью, “отважне и моцне” разгромил их во многих местах, в особенности же сильно побил под местечком Ольховцем; Суховий понес здесь страшный урон; он ушел с поля битвы сам-пять или сам-пятнадцать; союзники бежали сперва о бок с Капустиной долиной, а потом в город Торговицу и оттуда в Крым; побитых татар было 4000 человек; при Сирке находился запорожский полковник Улановский. После этой битвы все козаки, державшиеся стороны Суховия, перешли на сторону Сирка [30].

Примечания:

1. Летопись Самовидца, Киев, 1878, 160.
2. Акты южной и западной России, VII, 70—75,63.
3. Акты, VII, 89, 90, 31; Ригельман. Летопись, II, 104.
4. Акты южной и западной России, VII, 15,16,96,89,90.
5. Акты южной и западной России, VII, 27,28.
6. Акты южной и западной России, VII, 31—34,41,42.
7. Акты южной и западной России, VII, 61,62.
8. Акты южной и западной России, VII, 48—50; IX, 116.
9. Летопись Самовидца, Киев, 1878, 98.
10. Акты южной и западной России, VII, 92.
11. Грабянка, 198,199; Самовидец, 99,100—102; Величко, II, 1.63; Акты южной и западной России, VII, 98.
12. Известие Орновского, будто Сирко в это время был харьковским полковником, неверно, так как должность полковника занимал в это время Федор Репка: Ornowskie do Boraty wiridarz leg. Theodorowi Zacharzewskiemu, Lawrze, 1705; Филарет, Историко-статистическое описание Харьковской епархии, Москва, 1857, II, 51.
13. Там, где теперь город Славянск. Харьковской губернии.
14. Филарет, Историко-статистическое описание Харьковской епархии, Москва, 1857, II, 52,53.
15. Акты южной и западной России, VII, 102,104.
16. Акты южной и западной России, VII, 91,115.
17. Акты южной и западной России, VIII, 65.
18. Акты южной и западной России, VII, 111.
19. Акты южной и западной России, VII, 101,158.
20. Акты южной и западной России, VII, 154.
21. Акты южной и западной России, VII, 102,103,141,142.
22. Акты южной и западной России, VII, 82,98.
23. Архив министерства иностр. дел, 1868, № 13, св.26.
24. Самовидец, 99—102; Грабянка, 198; Величко, II, 168—170.
25. Акты южной и западной России, VII, 6,7.
26. Величко, Летопись, Киев, 1851, II, 178.
27. Акты южной и западной России, VII, 151, 157.
28. Акты южной и западной России, VII, 152.
29. Акты южной и западной России, VII, 1,12,110,111,150,158.
30. Акты южной и западной России, VIII, 34,60,62,113.