В освещении общественно-политического положения Екатеринославской губернии начала 20-х гг. большую роль играют фонды ГАДО, касающиеся деятельности губернского и уездных военных совещаний. Материалы этих, практически не изученных фондов, позволяют проанализировать те отношения, которые установились между крестьянством Екатеринославщины и Советской властью в 1920—1922 гг., в том числе проследить карательную политику местных органов власти.
Начало 20-х гг. — это период перехода государства от политики военного коммунизма к нэпу. В отношении сельского населения новая политика проявилась в замене продразверстки продналогом, но репрессивные меры воздействия остались прежними. Крестьянство Екатеринославщины, как и Украины в целом, проявляя недовольство, продолжало ожесточенную борьбу, получившую официальное название «борьба с бандитизмом».
В конце 1920 г. было создано Постоянное совещание по борьбе с бандитизмом при СНК УССР. В губерниях республики, в том числе и Екатеринославской, образованы губернские военные совещания (ГВС). ГВС выполняло множество функций, но главнейшей как раз была борьба с вооруженным сопротивлением крестьян. Ему подчинялись все местные органы власти, в том числе такие, как уездные военные совещания, полевые штабы различных уровней, чрезвычайные революционные тройки, районные боевые участки и т. д. С военными совещаниями тесно сотрудничали органы ГубЧК, милиции, ревтрибуналы; в подчинении находились значительные воинские силы, на территории Екатеринославской губернии — части 1-й Конной.
Одной из задач ГВС было так называемое «расслоение деревни»—искусственное разделение крестьян на врагов и союзников власти. На Екатеринославщине началась активная борьба с «кулацко-бандитской контрреволюцией», которая «господствует на селе и не дает возможности беднякам. и трудящимся крестьянам установить свою власть, свой Советы для того, чтобы наряду с рабочими и крестьянами Севера (т. е. Советской России — прим. авт.) приступить к строительству своего трудового государства, своей трудовой жизни». Под прикрытием лозунгов борьбы с кулаками карательные отряды занимались сбором продразверстки, конфискацией хлебных запасов и имущества крестьян, грабежами.
В случаях активного сопротивления населения все жители местности считались «кулацко-бандитским элементом» и рассматривались как потенциальные враги. Бандитами считались не только вооруженные противники власти, но и их родственники, все те, кто так или иначе помогал сопротивлению. В официальных документах по отношению к ним почти всегда применялись термины «бандитский элемент», «бандиты», но в некоторых случаях встречается термин «повстанцы», наиболее верно отражающий идейный смысл борьбы екатеринославского и, вообще, украинского селянства.
С целью задушить движение в зародыше карательные отряды во главе с представителями военных совещаний и ГубЧК постоянно проводили в селах так называемую выкачку оружия, которое в огромном количестве оставалось у населения после гражданской войны. Часто к такой работе привлекались местные сельские исполкомы и комитеты незаможников. В повестке дня общего собрания жителей одного из хуторов Павлоградского уезда, проведенного по инициативе прибывшей ревтройки, говорится: «О добровольной сдаче оружия. Выслушав таковое, единогласно постановили: если у кого имеется оружие и таковой в настоящее время не представит, а опосля, через месяц и более времени окажется, то такового наказывать своим судом вплоть до расстрела его же оружием». Зачастую население, выполняя приказ и боясь репрессий, тайно, по ночам избавлялось от оружия, как это видно из донесения Александровского селисполкома: «Сим доношу, что в течение текущей ночи населением взнесено путем выброса на улицу и подобранного назначенным ночным обхо-дом: одна винтовка, четыре обреза, три штыка, 14 винтовочных патрона, рама с седла и 2 ящика от пулеметных лент,..». Обычно тройка к началу операции уже имела сведения о незаконном хранении оружия. Об этом свидетельствует «Инструкция уездным тройкам по проведению кампании по выкачке оружия»: «П. 5. До преступления к выполнению камлании уполномоченный дает задание осведомителям на селе выяснить всех лиц, имеющих оружие. П. 6. Председатель тройки по приезде на место конспиративно получает сведения от осведома, фамилию которого он узнает перед выездом на село». Во время выкачки оружия происходили массовые обыски, аресты. Хранение оружия приравнивалось к бандитизму и строго наказывалось: «…виновные в неисполнении сего при обнаружении будут привлекаться к суровой ответственности Ревтрибунала, а имущество конфисковываться». А вот результаты деятельности одного карательного отряда по выкачке оружия, действовавшего в конце февраля 1921 г. в селах Павлоградского уезда: в Кочережках были сожжены дома тех, кого указали агенты-осведомы, и расстрелян председатель волисполкома, отказавшийся выдать односельчан; в Вязовке арестованных крестьян расстреляли, некоторых, конфисковав у них имущество, отправили в концлагерь. Председатель ревтройки этого отряда в конце отчета «о проделанной работе» сделал заключение: «За враждебное отношение крестьян этих сел к Советской власти, к ним нужно применять репрессивные меры, вплоть до уничтожения сел».
Если местность считалась враждебной, то в ней вводилось военное положение. ГВС считало, что «фронт борьбы с бандитизмом и укрепление Советской власти серьезней фронта боевого» и повелевало в любом «населенном пункте, враждебно настроенном по отношению к Советской власти, вводить особое военное положение; всякие попытки проявления бандитизма, откуда бы они не исходили, подавлять в корне самым беспощадным образом, не останавливаясь перед расстрелом десятков кулаков-бандитов».
Жестоким методом борьбы с повстанческим движением было введение институтов ответчиков и заложников. Применение такой репрессивной меры одобрял В. И. Ленин: «Войны без этого вести нельзя, и при обострении опасности употребление этого средства необходимо во всех смыслах расширять и учащать».
В селах Екатеринославщины заложники брались из числа хозяйственных, авторитетных крестьян. Это подтверждает инструкция ГВС 1922 г.: «В число заложников… брать лиц, пользующихся популярностью и авторитетом всего населения села, чтобы все село чувствовало себя ответственным за них». Целью этой меры в основном было разоружение населения. Если оружие не сдавалось, заложников обычно расстреливали. Так, в октябре 1921 г. был расстрелян заложник села Александровки Павлоградского уезда — крестьянин Иван Мороз. Второй причиной введения института были убийства активистов, о чем свидетельствует отчет Криворожского УВС: «За каждого советского и партийного работника будут расстреляны 5 заложников из кулацкого элемента». Мерой, родственной институту заложников, была так называемая круговая порука.
Зачастую, вместо системы заложничества и круговой поруки использовали институт ответчиков. Ответчики назначались «из слоев сочувствующих бандитизму, преимущественно из кулацкого элемента, влиятельных и пользующихся авторитетом среди местного населения, а также и из родственников бандитов».
Советская власть объясняла необходимость введения этой меры так: «Необходимо уничтожить ту почву, на которой возникает бандитизм тех, кто их (т. е. повстанцев — прим. авт.) снабжает, кто им помогает. А это богатый хуторянин. Мы должны бороться с их предательством. Такой мерой борьбы является вводимый повсеместно институт ответчиков». Введение этой меры могли приурочить к какому-нибудь пролетарскому празднику. Например, в циркулярном письме волостным исполкомом Криворожского уезда говорилось: «Все волисполкомы должны к 1 Мая 1922 г. ввести в своих волостях институт ответчиков… Трудящиеся Криворожья ждут от вас (т. е. крестьян — прим. авт.) первомайского подарка— введения института ответчиков, как залога единения крестьян Криворожья со всеми трудящимися Республики». Ответчик «…является как перед деревней, так и перед Советской властью поручителем за революционный порядок и за нарушение мирно-трудовой жизни деревни, в чем от них и отбирается подписка». В задачу ответчиков входило следующее: сообщать в органы ЧК о подозрительных лицах, об известных «бандитах», о хранении оружия и пр. В том случае, если ответчики по каким-либо причинам не выполняли свои функции, они объявлялись заложниками со всеми вытекающими отсюда последствиями, т. е. их могли расстрелять.
Иногда соответчиков взимали денежные штрафы, о чем свидетельствует сообщение Сурско-Михайловского волисполкома: «…сообщаем, что взыскано штрафных денег с института ответчиков… 19.350.000 руб., кои выданы в счет жалования совслужащим с. Сурско-Михайловки». В положении ответчиков находились, вероятно, и священники. В одной из инструкций об этом говорится: «В случае несдачи оружия произвести массовые аресты именно института ответчиков, священнослужителей и всех подозрительных элементов…»
Осветив вкратце карательную деятельность советских органов власти в начале 20-х гг. на Екатеринославщине, можно указать на те методы, которые широко применялись новыми хозяевами для утверждения своего господства: введение институтов заложников и ответчиков, «выкачка» оружия, установление военного положения и комендантского часа, слежка, обыски, аресты, расстрелы, ссылка в концлагеря, конфискация имущества и денежная контрибуция, сожжение домов и т. п.
Хотелось бы отметить важность обращения историков к большому комплексу документов, касающихся деятельности военных совещаний. Исследование этих материалов позволяет осветить не только взаимоотношения институтов Советской власти и украинского крестьянства, репрессивную политику государства в начале 20-х гг. На основе детального изучения документов военсовещаний можно проанализировать социально-политическое и экономическое положение края.
Автори: Архирейський Д. В., студент істфакц ДДУ, Ченцов В. В., співробітник УСБУ по Дніпропетровській області
Джерело: арбниця ріднокраю. – Дніпропетровськ: “Дніпро”, 1993. – 132 с.
