Неторопливый, основательный, целесообразный быт наших предков обеспечивался не только тяжелым трудом, но и удобной, красивой утварью. Медные ковши, ендовы, братины сделанные с большим вкусом и мастерством говорят об уважения мастера к своему труду и к людям, для которых он работал. Примером этого может служить представляемая коллекция медной утвари 17 века из фондов ДИМ – три ендовы, братина, четыре ковша и кружка украшенные чеканным орнаментом. Плюс к этому несколько предметов изготовленных во второй половине 19 века, когда в России делались попытки создания «национального стиля». Но, пытаясь опереться на национальные основы творчества, мастера этого периода лишь механически повторяли виденное, а не создавали оригинальное произведение искусства. «Упадок прикладного искусства был во второй половине 19 века общеевропейским явлением. В странах Западной Европы возникли и распространились неоготика, неорококо и другие подобные им эклектические ретроспективные направления. Эти влияния – результат заведомо ложных попыток создать в отдельных государствах свой «национальный стиль» искусства путем реставрации форм более или менее глубокой старины – характерные порождения своего времени. Новая техника предоставляла широкие возможности механического воспроизведения прежних форм, а общая безвкусица прикрывалась авторитетом исторической учености и технического прогресса.» [3, т. 9, кн. 2; с. 302-303].
В инвентарных книгах «И» за 1947-1948 годы, сведения о музейных предметах очень скудны. Это и не удивительно. Отсутствие научной документации, пропавшей в годы войны и огромный объем работы по учету и сверке сохранившихся экспонатов, который надо было выполнить в короткие сроки (во время инвентаризации 1947-1948 гг. в день делалось иногда более сотни записей) не позволили сделать информацию исчерпывающей и не допустить неточностей и ошибок. По этим же причинам, к сожалению, невозможно проследить историю коллекции. Можно только предполагать, что к ней имел отношение Д.И. Яворницкий, так как в упомянутых инвентарных книгах отмечены старые довоенные музейные номера. Принимая во внимание широчайший круг интересов Дмитрия Ивановича и его неутомимую энергию коллекционера, предположение о его причастности к сбору представляемых предметов перерастает в уверенность.
Отвлекаясь от главной темы статьи, я бы хотела посвятить небольшую оду материалу, из которого изготовлена посуда – меди. До середины 18 в., медная посуда в Российской империи ценилась дорого. Например, на Урале местное население выменивало ее на меха: за один медный котел давали столько соболей и черных лисиц, сколько в него могло поместиться. Наверное, не всем известно, что чудесный зеленый камень с неповторимым рисунком – малахит – один из минералов меди. Медь вместе с золотом, серебром, железом, оловом, свинцом и ртутью входит в «чудесную семерку» металлов, известных людям с древних времен: считают, что человек знаком с медью приблизительно 10 тысячелетий. Из семи доисторических металлов только три – золото, серебро и медь встречаются на земле в самородках, причем иногда очень больших (самый большой из найденных самородков меди весил 420 тонн). В отличие от золота и серебра, медь достаточно распространена в природе, кроме того, она хорошо куется и сравнительно легко обрабатывается. Именно поэтому человек стал использовать медные орудия труда. Всемирно известная пирамида Хеопса, возведенная в 3 тыс. до н.э., сложена из 2 миллионов 300 тысяч каменных блоков весом по 2,5 тонн, и каждый из них был добыт и обработан медными инструментами.
Со временем люди научились получать медь из руд, содержащих медь. Самые известные рудники находились на острове Кипр; ему, как считают, медь обязана своим латинским названием «купрум». Украинское слово «мідь», считают некоторые исследователи, происходит от слова «сміда» – так древние племена называли металл вообще. Медики отмечают лечебные свойства этого замечательного металла.
Медная утварь 17 столетия относится к ценнейшим памятникам материальной культуры, хранящихся в фондах ДИМ. Русские мастера медного дела в 17 веке, не утратив прекрасных традиций, достигли высокого совершенства технических приемов обработки металлов и украшения изделий. Формы русской металлической утвари остаются неизменно спокойными, простыми и рациональными, мягкая округлость роднит металлические изделия с деревянными произведениями народного творчества. Густо покрывая предметы утвари узорами, применяя новые орнаментальные мотивы, новые технические приемы украшения, проявляя большую творческую изобретательность, русские мастера, благодаря свойственному им удивительному чувству меры, никогда не утрачивают гармоничной связи между формой и орнаментом.
Прекрасным примером в этом отношении служат братины – сосуды для питья почти шарообразной формы, на небольшом поддоне, иногда с конусообразной крышкой, вместимостью до полуведра. Братины служили для питья вкруговую «заздравных чаш», они предназначались для подачи на стол кваса, браги, пива и иногда вина. Братины наполненные «сытой» (т.е. водой с медом) ставили на гробницы умерших. Это один из наиболее старинных видов русской посуды, известные на Руси с 16 века. Упоминания о них встречаются в описях имущества Ивана Грозного и Бориса Годунова, а также в приходно-расходных монастырских книгах 16-18 вв. В быту царей, бояр, высшего духовенства и богатого купечества употреблялись братины из драгоценных металлов – из золота и серебра, кроме того, изготавливали их и из кокосового ореха, камня и кости в драгоценных оправах. В народном быту использовались деревянные и медные братины.
На венце братины почти всегда помещалась полоса надписи – резная, оборотная эмалевая или черневая, с именем владельца, пожеланием доброго здоровья тому, кто из нее пьет, или нравоучением.
На протяжении многих столетий выполненные различной техникой надписи, мастерски вписанные в круги, ленты или клейма были одним из излюбленных украшений русских произведений прикладного искусства, как металлических, так и деревянных или шитых. В 17 веке эти надписи приобретают еще более орнаментальный характер, чем в предшествующие века.
В коллекции нашего музея три братины. Меньшую по размерам братину (И-868; h-17; d-17,5 см) документация музея относит к 17 веку. Братину украшает расположенная под венчиком надпись «Братина добра человека пити из нея здравие». Нужно отметить, что от мастера, делавшего надписи на металлических предметах, требовалось тем большее искусство в расположении букв, что в них, вероятно из-за технических соображений, почти не встречается тех дополнительных травок, усиков и завитков, которые вводятся в рукописных и печатных надписях с целью заполнения пустот между буквами. Опуклые бока украшены сложным стилизованным растительным орнаментом в сочетании с картушами, поле которых заполнено чешуйчатым орнаментом, розетками, завитками.
Большая медная братина (И-1985; h-24; d-28) с одной приклепанной круглой ручкой имеет на венчике надпись небольшими буквами «Сия братина боярина Лыкова». А более крупная надпись вокруг венчика гласит: «В старину жевали деды веселей своих внучат, пировали, пили водку, мед». Венчик у нее треснул (трещина глубокая – 7 см). На выпуклых боках братины чеканный стилизованный растительный орнамент в духе позднего барокко, для которого характерны симметрично расположенные растительные мотивы и три изображения двуглавых орлов. На щите орла, расположенного в центре – герб России, а на двух крайних – жанровые сцены (возможно пиры). Эта братина не датирована, но характер орнамента и текст относят ее к подделкам второй половине 19 века, равно как и третью братину (И-878;h- 24,d венчика-26,d основания-17 см). Она имеет форму горшка с узким дном и расширенными кверху боками. Рельефный орнамент четкий и высокий. В восьми медальонах разные изображения – сказочные, мифологические фигуры животных и людей. Между медальонами чешуйчатый орнамент. Под венчиком надпись: “Братина добра человеку пить из нея на здоровье”
В 19-начале 20 в. братины употребляли как декоративный сосуд, в качестве подарка или приза, иногда как сосуд для вина, из которого его разливали в небольшие чарки.
Особое место занимают среди предметов древнерусской питьевой посуды ковши. Форма русских ковшей спокойна, устойчива и удобна для пользования. Уже самый замысел ковша, как плоскодонного сосуда, могущего плавать по поверхности напитка, говорит о том, что первые ковши были деревянные. Возможно, что родоначальником деревянного ковша был кусок выдолбленного дерева, отрезок ствола с приростком сука, служившего ручкой. Происхождение свое деревянный ковш ведет, несомненно, с севера, где сама природа наталкивает людей на обработку дерева и где, еще во 2 тысячелетии до нашей эры, делали деревянные ковши – небольшие низкие овальные ладьевидные сосуды с головками водяных птиц на ручках. Признанный специалист в области русского ювелирного искусства М.М.Постникова-Лосева предполагает, что родиной металлического ковша был Новгород [5, 10]. Упоминания о ковшах металлических относятся к сравнительно позднему времени – к 16 веку, так же как и название «ковш» не встречается ранее середины 16 столетия. Вероятнее всего надо связать возникновение этого слова с появлением кованого металлического сосуда, деревянный прототип которого носил какое-то другое название, позднее утраченное. Можно утверждать, что ковши ладьевидной формы – чисто русская форма посуды. Если круглые одноручные чаши или чарки с плоской или фигурной формы ручкой встречаются и в Греции, и у Сассанидов, и у монгольских народов, и на Кавказе, и в Западной Европе, то аналогий формы ладьевидного ковша не встречается нигде. Бытовое назначение ковшей на протяжении нескольких веков их существования было многообразно, в связи, с чем были различны также их размеры и внешний вид.
Названия ковшей очень разнообразны: питийные, выносные, хоромные, жалованные, ковши-лебеди, ковши-погребные, водосвятные, подручные, медвяные и др. Ковши могли служить черпаками или же большими вместилищами, из которых черпали напитки, они служили также сосудами для питья, в которые наливали из кувшинов. По сохранившимся сведениям из ковшей пили меды. Их варили различных сортов: из пчелиного меда с водой, на патоке, ягодные, вишневые, малиновые, «с мушкатом и с корицею и с гвоздикою и с имбирем и с иными всякими зельями». Различаются ковши, делавшиеся большими партиями, десятками по одному образцу, и ковши -индивидуальные, нарядно украшенные, с вырезанными на них именем владельца. Трудно установить вполне точно, чем отличаются различные по названию ковши один от другого. Один и тот же ковш в различной обстановке мог носить то или иное название и выполнять различные функции. «Питийный» ковш мог быть взят с царского поставца и пожалован за заслуги, а получивший этот «жалованный» ковш мог отдать его «на помин души» в монастырь, где он употреблялся в качестве «водосвятного». Все же некоторые определенные черты различия между названными типами ковшей могут быть намечены.
Ковши «питьи» были небольшие, около гривенки (200 г). Назначение «питьих» ковшей ясно из самого их названия, а размер говорит о том, что каждый ковшик рассчитан на одного человека. К типу ковшей «питьих» можно отнести и два ковшика из нашей коллекции (И-854, И-859). При инвентаризации 1947-1948 гг. их отнесли к предметам, изготовленным на Ближнем Востоке. В ходе дальнейшего изучения, происхождение ковшика И-859 было исправлено, он стал «русской работы». Я думаю, что исправить надо и информацию о ковше И-854. Совершенно очевидно, что эти ковшики «родные братья». Оба ковша ладьевидной формы, довольно высокими стенками, со слегка приподнятым и заостренным носиком, ложчатые, выкованные из одного листа меди, с изогнутой тонкой ручкой с небольшой пелюстью в виде листка ивы. На ручках обоих сосудов практически одинаковый прочерченный орнамент – стилизованные простенькие веточки ивы и точки. Единственное различие ковшиков в их размерах – ковш И-854 имеет h-8; d-10,2 см, а ковш И-859 – h-9; d-11 см.
Ковш (И-864), которому вполне подходит роль черпака, глубокий, имеет круглую форму (h-9,5; d-17 см) и длинную (24 см) ручку, заканчивающуюся крючком и прикрепленную к ковшу тремя заклепками. Ковш ложчатый, от центра в виде лучей расходятся сравнительно крупные, широкие, очерченные слегка приподнятым контуром ложки. Орнамент в них чередуется – в одном изображение двуглавого орла, в других – чешуйчатый орнамент и орнамент растительный в стиле барокко – крупные цветы с длинными, изогнутыми в разных направлениях лепестками, с пышными листьями и сочными стеблями. Под венчиком надпись: «Божиею милостию великий государь и великий князь Алексей Михайлович всея Руси самодержец». Надпись состоит из свободно расположенных четких букв. Под надписью между гранями почти схематичные изображения лиц (возможно ангелочков). На ручке выгравирован стилизованный растительный орнамент и забавная фигурка с бородой, в короне и рыбьим хвостом (Нептун?, Водяной?). Документы датируют ковш 17 столетием. К этому же времени отнесен и ковш (И-866). Он круглой формы (h-8; d-18,5 см), ложчатый. Чеканный стилизованный цветочный орнамент, различный на каждой из граней, чередуется с чешуйчатым орнаментом. В центре на дне чеканное изображение двуглавого орла. На отогнутом венчике проштампованы овалы. Ручка треугольная с закругленными углами на короткой рукоятке, припаяна к венчику под прямым углом. На ручке вырезан простенький стилизованный растительный орнамент.
В последней трети 17 века ковши начинают вытесняться из быта новыми формами посуды и сохраняются только как предмет для пожалования.
В 19 и начале 20 веков в поисках национальных русских форм делают парадные серебряные ковши, украшенные резьбой, чеканкой, чернью и эмалью, сильно искаженной формы, с модернизированным орнаментом «в русском стиле». Эти ковши служат сосудами для вина и фигурируют в качестве призов и подносных предметов.
К старинному виду русской посуды относятся широко распространенные в России ендовы – приземистые сосуды с мягкими, округлыми формами и желобчатым носиком у верхнего края, служившие для подачи на стол и разлива напитков – браги, кваса, пива. Емкость этих сосудов различна, самые большие вмещают до ведра жидкости. По существовавшему обычаю, нарядно одетые хозяйки стояли в праздничные дни у своих домов с ендовами в руках и угощали прохожих напитками. В коллекции музея имеются 3 открытые ендовы из красной меди. В инвентарных книгах они названы «казанами с носиком» и датированы 17 веком. Бока ендовы И-869 (h-14,5, d –27 см) покрывает густой чеканный орнамент из вьющихся спирально загнутых стеблей с трилистниками и длинными изогнутыми в форме рога листками. На носике и нижней полосе ендовы выгравирован стилизованный растительный орнамент с множеством завитков. Ножки из латуни припаяны.
Во второй половине 17 века на металлической посуде появляются изображения людей, животных и птиц. Среди растительного орнамента, украшающего ендову И-870 (h-14, d-26 см) помещены дракончики, лица мужичков волосы, бороды и усы которых похожи на листья и стебли и являются продолжением растительного орнамента; в окружности из завитков вписаны птички и цветы. Вокруг венчика орнамент из продолговатых листочков. Три медные ножки прикреплены к дну массивными заклепками.
Чеканный орнамент на боках ендовы И-865 (h-14, d-21,3 см) более четкий и высокий чем у двух первых сосудов. Среди барочного растительного орнамента, около носика изображения двух драконов с повернутыми вправо головами и хвостами, заканчивающимися крупными цветами и листьями. На носике, на фоне выгравированного растительного орнамента вычеканен двуглавый орел. Гравированный орнамент в виде завитков помещен под венчиком и в самом низу ендовы. На венчике надпись «Божиею милостию великий государь царь и великий князь Алексей Михайлович всиея России самодержец». Дата предмета в документах не указана. Предполагаю, что эта ендова изготовлена в 19 веке.
Популярными в быту наших предков были и кружки – сосуды для питья, большей частью цилиндрической формы с боковой рукоятью, подъемной или отъемной крышкой на поддоне или на ножках. До конца 17 в., в России бытовали только привозные кружки. Первые русские кружки сделаны в Москве в 1690-х годах. Но еще раньше русские мастера покрывали резным орнаментом и изображениями гладкие кружки иностранной работы. В 18 в. кружки делают в России почти повсеместно. О кружке из коллекции ДИМ (И-856, h-27, d-16,5 см) в инвентарной книге сказано: «Кубок первой половины 17 века из латуни, русской работы…». Тулово кружки, полую ручку и съемную крышку покрывает обильный орнамент в стиле барокко, в котором преобладают завитки, розетки, трилистники, но встречается и птичка с распростертыми крыльями. Сверху на крышке помещен двуглавый орел. А под венчиком надпись «Кружка сия доброго человека руки из нея на здравие, хваля Бога, испить»
Парные кубки (И-855, И-857) в музейных документах значатся как подделка под русское производство 17 века. Они имеют необычную форму высокого узкого кубка (h-30, d основания -1,3, d венчика -12,5 см), венчик которого расширяется. Орнамент растительный, расположен по спирали. В верхней части на фоне орнамента изображение двуглавого орла. Основание круглое (d -13 см), высокое (h-2,3 см), полое.
Очень жаль, что история представленной коллекции из-за отсутствия документов, нам практически неизвестна. Но долгая жизнь предметов, считая с 17 или со второй половины 19 века, не прошла для них бесследно. До недавнего времени все представленные предметы имели рыхлый сине-зеленый налет, значительные общие загрязнения, вмятины, трещины. Для их спасения на протяжении всего 2004 года реставратор ДИМ Десятерик Владимир Васильевич проводил масштабную реставрацию, в ходе которой путем кипячения в дистиллированной воде с добавлением синтанола удалялись поверхностные загрязнения; при подозрении на хлоридную коррозию медесодержащих металлов проводилась общая (при значительном повреждении) или частичная обработка 10% сульфаминовой кислотой или 10% раствором трилона Б, с последующим кипячением в дистиллированной воде без добавления ПАВ; утраты металла не восполнялись, деформации по возможности устранялись; при нарушении в процессе реставрационных работ естественной патины проводилось искусственное патинирование подогретым до 80-90о С раствором сульфата меди с перманганатом калия; проведена консервация 4% раствором параллоида в ацетоне.
Сегодня этим ценным и интересным музейным предметам болезни и разрушения не угрожают. Для их сохранности необходимо строгое соблюдение температурного и влажностного режимов, душевное отношение, что ДИМ в современных условиях может гарантировать.
Литература:
- Венецький С.Й. Оповідання про метали. Київ: Техника, 1972. -122 с.
- Жолтовський П. Художній метал. Історичний нарис. Київ.: Мистецтво. 1972. – 114 с.
- История русского искусства./Под ред. И.Е.Грабаря. М.: Наука, 1959, 1960, 1965, 1969. – Т.4; 5; 9. – Кн.2; 10. – Кн.2.
- Постникова-Лосева М.М., Платонова Н.Г., Ульянова Б.Л. Золотое и серебряное дело 15-20 вв. (Территория СССР) М.: Наука, 1983. – 374 с.
- Постникова-Лосева М.М. Русские серебряные и золотые ковши. М.: Изд. Культурно-просветительной литературы, 1953. – 60 с.
- Постникова-Лосева М.М. Русское ювелирное искусство его центры и мастера. 16-19 вв. М.: Наука, 1974. – 372 с.
- Словарь Даля. Т.1-4. М.: Олма-Пресс, 2003.
- Словарь-справочник. Искусство. М.:ЭКСМО, 2002. – 576 с.
- Сокровища ГИМ. Медные изделия Уральских заводов (17-19 веков). М.: Внешторгиздат. – 28 с.
Автор: Подосинова М.А. – с.н.с. ДІМ
