Поход Конецпольского против козаков и действия против поляков гетмана Жмайла.— Куруковское дело в 1625 году.— Выход запорожцев в 1629 году к Константинополю.— Пребывание гетмана Тараса Трясила в Запорожье.—Сражение Конецпольского с Трясилой под Переяславом.— Поход запорожцев под начальством Сулимы на Черное море.— Мир Польши с Турцией в 1634 году и средства для удержания козаков от набегов на мусульман.—Построение крепости Кодака и разрушение ее Сулимой.— Поход запорожцев под Азов.— Действия Павлюка, Гуни и запорожцев против поляков. Печальное дело козаков с поляками у устья Старицы в 1638 году.—Неудачный поход запорожцев к устью Кубани.— Прекращение известий о козацких походах.
Вместо удовлетворения на все девять пунктов, предъявленных козаками польскому правительству, на них послан был с 30000 войском коронный гетман Станислав Конецпольский с приказанием смирить “бунтовщиков” оружием. Очевидно, теперь поляки уже не нуждались в козаках ни для похода в Россию и Ливонию, ни для войны Польши с турками и татарами, а потому в отношении “бунтовщиков” можно было взять уже другой тон и призвать их “к порядку”. На ту пору у козаков гетманом был какой-то Жмайло. Конецпольский вышел в поход 5 июля 1625 года и, переправившись через Буг, прошел на Паволоч и речку Ростовицу, где с ним соединился подкоморий каменецкий Потоцкий; от Роставицы гетман взял направление через речку Каменицу и мимо Белой Церкви и остановился в одной миле от Канева. В это время к коронному гетману явились три посла от каневских козаков, извещая, что “гетман” их Жмайло находится на Запорожье и просит, чтобы поляки не делали на козаков нападения в городе и дали бы им безопасно собрать у себя раду. Конецпольский исполнил просьбу козаков, но когда открылась рада и поднят был вопрос о том, как принять коронного гетмана, т. е. идти ли к нему с повинной или же оставаться на месте, то после совета отделилось 3000 человек козаков, которые ушли вон из города. Коронный гетман, узнав об этом, послал за ними погоню 10 хоругвей с паном Одрживольским во главе. Одрживольский догнал козаков над речкой Мошной и сделал на них нападение, во время которого козаки поймали сына князя Четвертинского и держали его потом в течение всего похода. В помощь Одрживольскому гетман отправил Юдыцкого, Коссаковского и Белецкого, но козаки, получив в это время подкрепление, отступили к Черкассам. Тогда к Черкассам двинулся и сам Конецпольский. Тут октября 17 дня навстречу коронному гетману выехал козацкий посол с известием о своем гетмане Жмайле, который уже выбрался с артиллерией из Запорожья и спешил к козакам. Октября 19 и 23 дня к коронному гетману явились новые послы от козаков с просьбой, чтобы он не наступал на них до тех пор, пока не придет из Запорожья гетман Жмайло. Коронный гетман, не слушая козацких послов, снялся с места, лрошел Крылов и, вышедши из него, стал в миле за городом над речкой Цыбульником, в расстоянии одной мили от козацкого табора, откуда можно было хорошо видеть и весь обоз, и всю стражу козацкую. Октября 27 дня козаки известили Конецпольского о прибытии из Запорожья с артиллерией своего гетмана Жмайла, и тогда коронный гетман предложил козакам условия, которые они должны выполнить на будущее время, если хотят заслужить милость и прощение короля. Условия эти, изложенные по пунктам, переданы были козакам, через польских комиссаров. Козаки собрали по этому поводу раду и на раде нашли условия слишком тяжелыми для себя и потому отправили 13 человек депутатов к коронному гетману с объявлением, что ни одного из пунктов они исполнить не могут. Тогда коронный гетман задержал у себя козацких послов на всю ночь, а на утро, возвращая их в козацкий табор, сказал: “Так как вы покорностию, как верные подданные, не хотите заслужить милосердия и благосклонности его королевского величества, то мы надеемся на Бога, что за непослушание и своеволие вы скоро испробуете наших сабель на своих шеях, а кровопролитие, которое произойдет, падет на ваши души”. Вслед за этим Конецпольский отдал приказание своим войскам сняться с места и идти на козаков. Решительная битва между поляками и козаками произошла октября 31 дня у старого городища над Куруковым озером или Медвежьими лозами [1]. Козаки были разбиты и просили пощады у коронного гетмана [2]. Ноября 3 дня между поляками и украинскими козаками открылись переговоры, во время которых поляки выставили против Козаков шесть обвинительных пунктов, из коих первые три касались одинаково как украинских, так и запорожских Козаков. Эти обвинения состояли в следующем:
Козаков упрекали в самовольных выходах на Черное море;
в сношениях с московским царем и крымским ханом, с которым они заключили союз и помогали людьми;
в принимании у себя разных цариков, называвшихся то московскими, то волошскими господарниками, а также других подозрительных и вредных для польской республики лиц.
На эти три обвинительных пункта козаки отвечали так: в море они ходили потому, что нуждались в деньгах, которых им не платило правительство, хотя и давало обещание в том; за тем же козаки посылали и в Москву, чтобы получить от царя казны; с крымским ханом завязались у них сношения случайно: козаки были прибиты волной к берегам Крыма, и хан принял их к себе на службу, а потом отправил их в качестве посланцев на Украйну и через них просил не делать нападений на Крым, на чем и заключил условие с козаками; что касается разных цариков и других лиц, приходивших и приходящих на Запорожье и выход из него всегда и всем был и будет волен. Желая обессилить козаков на будущее время, гетман Конецпольский потребовал, чтобы они подписали условие на законное существование всего лишь 6000 человек козаков, внесенных в реестр, и выдавали бы государственным властям преступников. Козаки долго оспаривали эти главные требования и успели только в последнем: коронный гетман согласился оставить за козаками право карать преступников через собственных старшин. Ноября 6 дня козаки выбрали гетманом Михаила Дорошенка, деда впоследствии известного гетмана Петра Дорошенка, а на следующий день ноября 6 числа 1625 года подписали договор на урочище Медвежьих Лозах при Куруковом озере, и в лице своего гетмана Михаила Дорошенка присягнули на верность польской короне [3]. Но этот договор, в целом “его виде, не касался запорожцев, в нем для низовых или запорожских козаков важна была лишь одна статья. По Куруковскому договору постановлено было попрежнему оставить в реестре только 6000 человек козаков, остальных велено было вынести за реестр и лишить всех козацкого звания; такие люди были названы выписчиками и составили огромное большинство против реестровых. Из шести тысяч реестровых одна тысяча козаков должна была по очереди находится за порогами Днепра и не допускать неприятеля к переправам через Днепр и вторжением его в королевские земли. Всем козакам безусловно запрещалось делать выходы в море, производить сухопутные набеги на земли мусульман и приказывалось сжечь морские лодки в присутствии польских комиссаров [4].
Но само собою разумеется, что подобные постановления вели только к нарушениям их, а для запорожцев к увеличению численности всего войска их, так как большинство украинских козаков, выписчиков, хлынуло из Украины на Сичь и наполнило собой ряды низовых козаков. Вслед за этим, уже тотчас после Куруковского договора 70 запорожских чаек снова явились на Черном море, но, к несчастью запорожцев, выход этот был одним из самых неудачных: запорожцы были наполовину изловлены турецкими галерами и вместе с козаками доставлены в Константинополь. В отместку за новый поход козаков несколько десятков тысяч татар бросились в глубину Украйны, но под Белою Церквой были разбиты и полегли на месте. По одним указаниям, татары были здесь одни, без хана; по другим, вместе с татарами был и сам хан, и когда, по требованию польского правительства, против него вышел гетман Михаиле Дорошенко, то хан через своего посланца напомнил гетману о заключенном между татарами и, козаками мире, и Дорошенко повернул назад, а бывшие при нем запорожцы с атаманом Олифером передались на сторону хана и совместно с ним ходили войной на Польшу [5]. После этого сам Дорошенко, по просьбе изгнанного из Крыма Мухаммад-Герая, ходил с козаками в Крым против соперника Мухаммадова, Джанибек-Герая, но в этой битве потерял свою голову, которая воткнута была на стенах Кафы. Были ли в этом походе собственно запорожские или низовые козаки, неизвестно, хотя по общим соображениям трудно допустить отсутствие их в таком важном и заманчивом для них деле, как поход во внутрь самого Крыма.
Зато участие запорожцев в походе 1629 года на Константинополь не подлежит сомнению. Выплыв в это время на 300 лодках в море, под предводительством Богдана Хмельницкого, будущего гетмана, они добрались до окрестностей Царьграда, мужественно коснулись самых стен константинопольских, зажгли несколько окрестных с Константинополем селений и, окуривши их мушкетным дымом, задали султану и всем обывателям столицы “превеликий страх н смятение” [6], а потом от турецкой столицы ударились на запад, взяли и разорили гавани в Килии, Измаиле, Бальчике, Варне и Сизеболи. Против козаков вышел на 40 галерах Кеенан-паша и открыл их близ какого-то острова Монастыря, где козаки стояли со своими чайками и с добычей; но из всех трехсот чаек только восемь вступили в битву с турками и все, кроме одной, были взяты пашой и отправлены в столицу, зато все остальные избежали опасности и благополучно вернулись в Сичь.
В 1630 году, весной, запорожцы вновь выплыли на море; на этот раз против них вышел главный начальник турецкого флота, Капудан-паша; он настиг козаков под турецким городом Очаковым и разбил их на голову; трофеем его победы были 55 запорожских чаек и 800 человек козаков, отправленных победителем в Константинополь [7].
После смерти Михаила Дорошенка на Украйне оказалось два гетмана – Григорий Чорный и Тарас Трясило, из коих первый был сторонником поляков, а второй — сторонником русских. Избранный гетманом еще в Крыму, Тарас Трясило после катастрофы, случившейся с Дорошенком, вернулся в Запорожье и оттуда стал рассылать свои универсалы к украинским козакам, призывая их к себе и внушая им неповиновение Григорию Чорному. Григорий Чорный, в свою очередь, писал универсалы, в которых внушал неповиновение Тарасу Трясилу. Просидев в Запорожье около полугода, Тарас Трясило вышел оттуда с козаками на Украйну. Бывшие при нем запорожцы распустили молву, будто они идут к Чорному с покорностью. Чорный поверил пущенной ими молве, но был схвачен, доставлен к Тарасу и изрублен по частям. После этого Тарас Трясило объявил себя гетманом Украйны и предъявил требования полякам — вывести из Украйны жолнеров, уничтожить Куруковскую комиссию, ограничившую численность козацкого сословия, и выдать приверженцев Чорного.
Против Тараса выступил коронный гетман Конецпольский, выславший впереди себя отряд под начальством коронного стражника, человека-зверя и страшного развратника Самуила Лаща ни Бога не боявшегося, ни людей не стыдившегося, позорившего жен, бесчестившего девиц, немилосердно избивавшего мужчин. Само собой разумеется, что от такого предводителя народ бежал в ужасе и искал себе защиты у гетмана Тараса Трясила. С Тарасом Трясилой было несколько запорожцев, реестровых козаков и простых людей, в общем до 700 человек; вся надежда Трясила была на запорожцев и реестровых. Противники сошлись под городом Переяславом, где произошла загадочная по своим последствиям битва [8] между козаками и поляками, одинаково для той и другой стороны тяжелая: Конецпольский потерял здесь множество своих воинов, Тарас Трясило потерял много козаков и сам попался в плен полякам и был казнен ими в городе Варшаве. По словам путивльца Григория Гладкого, переяславское дело произошло так: “Гетман Конецпольский осадил козаков в Переяславе; у польских людей с черкасами в три недели бои были многие, и на тех боях черкасы поляков побивали, а на последнем бою черкасы у гетмана в обозе наряд взяли, многих поляков в обозе побили, перевозы по Днепру отняли и паромы по перевозам пожгли. После этого боя гетман Конецпольский с черкасами помирился, а приходил он на черкас за их непослушание, что они самовольством ходят под турецкие города и всем войском убили Гришку Чорного, которого он прежде дал им в гетманы. Помирясь с черкасами, Конецпольский выбрал им из них же другого гетмана, каневца Тимоху Арандаренка” [9].
Назначенный козакам гетман Арандаренко пришелся им не по нраву, и в 1631 году они выбрали на его место Ивана Петрижицкого-Кулагу и, не обращая внимания на стеснения со стороны правительства Речи Посполитой, по прежнему громили турецкие берега Черного моря.
В 1632 году в Польше умер король Сигизмунд III и собравшийся по этому поводу сейм приступил к избранию нового короля. В это время на вальный сейм явились депутаты и от козаков. Ссылаясь на то, что козаки составляют часть польского государства, депутаты потребовали от имени войска обеспечения православной веры и права голоса на выбор короля. На это требование сенат Речи Поснолитой дал такой ответ козакам, что хотя они действительно составляют часть польского государства, но такую, как волосы или ногти в теле человека: когда волосы или ногти слишком выростут, то их стригут. Так поступают и с козаками; когда их немного, то они могут служить защитой Речи Посполитой, а когда они размножатся, делаются вредными для Польши. Относительно обеспечения православной веры козацким депутатам сказали, что этот вопрос рассмотрит будущий король Польши; а относительно участия в избрании короля козакам отвечали, что на избрание короля имеет право сенат и земское собрание [10].
Таким образом козаки возвратились на Украйну и на Запорожье ни с чем, и без их участия выбран был в короли сын Сигизмунда Владислав IV. По восшествии своем на престол, Владислав IV открыл войну с Россией, и тогда для этой войны ему понадобились козаки, одинаково как украинские, так и низовые запорожские. Запорожскими козаками в это время предводительствовал некто Арлам [11], называемый у историков кошевым атаманом [12]. Запорожцы, несмотря на нанесенную им недавно обиду от поляков на сейме, вышли в помощь королю под начальством атамана Гири Каневца, но в 1633 году июня 17 дня Каневец был убит в Новгородском уезде ратными государевыми людьми, предводимыми Наумом Пушкиным [13].
Зато оставшиеся в Сичи запорожские козаки вознаградили себя тем, что, собравшись в числе нескольких сот человек под предводительством Сулимы, вышли в Черное море, из Черного проникли в Азовское, а потом снова вернулись в Черное, произвели погром турецких городов по берегам морей, потом дошли до устьев Днестра и Дуная и тут разорили Аккерман, Килию, Измаил и несколько сел и деревень [14].
Так рассказывает об этом малороссийский летописец Ригельман. Кошевой Иван Сирко в своем письме 1675 года к крымскому хану и сказатель Стефан Лукомский передают об этом походе следующее. В 1633 году гетман войска низового запорожского Сулима, севши на несколько моноксилов, вышел из Сичи по Днепру в Черное море, из Черного через Кимерийский Босфор проник в Меотическое озеро или Азовское море и взял там крепкий город Азик или Азов [15]. Нужно думать, что летописцы разумеют здесь взятие козаками лишь одного предместья города, но не самой крепости.
Пользуясь постоянными набегами козаков на турецкие владения и желая подать помощь России, искавшей союза с Турцией против Польши, турецкий султан двинул в Польшу войско под начальством Абас-паши. Однако, войну эту султан скоро окончил и окончил главным образом по вине России. Россия, испытав неудачу в борьбе с поляками под Смоленском, поспешила заключить с Речью Посполитой мир, подписанный в местечке Поляновке в 1634 году. При заключении этого мира поляки, между прочими статьями, предъявленными России, потребовали от московского царя ежегодного жалованья запорожским козакам “как им на то гpaмота дана и да самом деле в прошлых годах бывало”. На это требование московские послы отвечали так: “Козакам запорожским какое жалованье и за какую службу давалось и какая у них грамота есть, — того не упомним; думаем, однако, что то могло быть, когда запорожские козаки великим государям служили и теперь, если начнут служить, то им государево жалованье по службе будет” [16]. Но разумелись ли здесь в собственном смысле запорожские козаки, или же под “запорожскими” понимались вообще украинские или городовые, определить нельзя.
Вслед за русским царем поспешил заключить мир с Польшей и турецкий султан. По этому миру турецкий султан дал обещание удерживать татар от набегов на Украйну, а польский король обязался изгнать всех козаков с днепровских островов, чтобы тем преградить им путь из Днепра в Черное море. Но в это же времся ноября 2 дня турецкий визирь доносил, что днепровские козаки, в союзе с донскими, приступали к Азову, громили его из пушек, во многих местах испортили и едва не овладели городом [17].
После заключения мира с турками, польское правительство стало изыскивать меры к тому, чтобы так или иначе парализовать действия козаков против турок и тем обезопасить свои границы от набегов мусульман. 0но начало прежде всего с того, что решило разобщить Запорожье с населением Украйны. Объявляя на собранном сейме о состоявшемся перемирия Речи Посполитой с Турцией, вельможные паны говорили, что, желая, чтобы свет знал, как поляки держат верность в отношении своих врагов, они принялись за искоренение козацкого своеволия и для этого твердо решили сделать следующее: воспретить козакам нарушать мир как на воде, так и на суше, под страхом лишения их всех вольностей и привилегий, данных им правительством Речи Посполитой; не позволять им брать ни лесных материалов, ни провизий, ни пороху, ни пуль, ничего другого, необходимого для военных экскурсий, вменить в обязанность отцам не пускать своих сыновей (“молодежь городов наших”) в войско запорожское, а также подвергать наказаниям всех людей шляхетского сословия, которые будут принимать, как раньше то было, участие в морских походах запорожцев или просто помогать им и делиться с ними добычей; кроме того, для действительного прекращения морских экскурсий козацких во владения царя турецкого и для соблюдения только что заключенного мира приказать инженерам осмотреть места у берегa Днепра и, где покажется удобным для коронного и польного гетманов построить замок, снабдить его, как пешим, так и конным гарнизоном и военной аммуницией, для чего немедленно ассигновать 100000 польских злотых [18].
Для возведения крепости выбрано было место на правом бepeгу Днепра против устья речки Самары, острова Князева и первого порога Кодацкого; от порога крепость названа была Кодаком. Сооружение крепости поручено было французскому инженеру Бонлану, вызванному, в качестве строителя различных крепостей, в Польшу. Крепость заложена была в присутствии гетмана Конецпольского и представляла собой вид редута бастионного укрепления, мерой кругом 900 сажен, с высокими, более 10 сажен высоты, валами и глубокими “обрезными, набитыми чесноком”, рвами [19]. Командиром гарнизона в построенной крепости поставлен был французский полковник Морион. Морион оказался таким строгим начальником, что не только не пускал козаков на войну, а даже воспрещал им выплывать в реку для ловли рыбы: он держал в крепости до 20 человек козаков, казавшихся ему подозрительными, и вовсе лишил их свободы. Однако, строгость эта ни к чему не повела: в августе месяце 1635 года возвращался из морского похода названный выше Сулима с козаками и, увидя выросшую крепость; не мало дивился тому, а потом внезапно бросился на нее, польский гарнизон истребил, полковника Мормона зарезал, а крепость раскопал. Поднявшись от Кодака выше и дойдя до городов Сулима стал скликать к себе всех недовольных польским правительством и готовиться вместе с ними на борьбу с поляками, но скоро был схвачен обманным образом и отправлен в Варшаву. В Варшаве в это время находились турецкий и татарский послы, которые заявили, что в текущем 1635 году козаки уже пять раз ходили на море, а потому требовали немедленной казни над Сулимой и его четырьмя сподвижниками. И Сулима был казнен по одному указанию, посредством отсечения головы, по другому, посредством рассечения на четыре части, выставленные на четырех концах города [20].
После казни Сулимы гетманом украинских козаков оказался Василии Томиленко; при нем волнения между украинскими козаками усилились. Волнения эти шли, главным образом, от реестровых козаков, не получавших жалованья от польского правительства, настойчиво добивавшихся получить его и потом несколько раз порывавшихся уйти на Запорожье с целью предпринять поход на Черное море. Однако, эти намерения не могли состояться до тех пор; пока не открылась война у крымского хана с буджацкими татарами и пока во главе козаков не стал некто Карпо Павлюк, или Павлюга, иначе Баюн, Полурус и Гудзан, по происхождению турок. Возле Павлюка собрались выписчики и запорожцы с которыми он и отправился (в начале 1637 года) в помощь крымскому хану Батыр-Гераю против буджаков. Исход войны был и пользу хана, благодаря мужеству Павлюка и запорожцев, которые “в малом числе победили и в прах обратили многочисленного неприятеля”.
В то время, когда одна часть запорожцев действовала вместе с Павлюком в Крыму, другая часть числом до 4000 человек под начальством Михаила Татаринова, не вынесши польских притеснений, решила искать счастья в чужих странах, идти к персам и помогать им в войне против турок. Двинувшись через крымские и ногайские степи по направлению к Дону, часто сражаясь на пути с татарами, запорожцы неожиданно встретились с партией донских козаков в 3000 человек. Донцы, осведомившись, куда и зачем шли запорожские козаки, предложили им свою дружбу и запасы и объявили, что всего лучше запорожцам и донцам пойти к турецкому городу Азову и овладеть этим ключем к Меотическому и Черному морям; после того можно будет взять такую добычу, какой у персиян никогда не найти. Запорожцы согласились и решили вместе с донскими козаками идти под турецкий город Азов; апреля 21 дня 1637 года в среду на другой день после Светлого Воскресенья запорожцы и донцы, в числе 4400 человек выступили в поход, намереваясь жить в Азове, если только московский царь позволит приходить в Азов всяким людям, охочим, вольным, и даст возможность привозить козакам всякие запасы. В Азове в то время было от 3000 до 4000 турецких янычар, которые смеялись над предприятием козаков. Но козаки, подойдя к Азову, тотчас врылись в землю и, работая над этим день и ночь, несмотря на постоянную стрельбу со стороны янычар, вошли в город и принудили янычар отступить в замок. Испытывая большой страх, янычары скоро сдали козакам и замок, несмотря на то, что козаки имели при себе всего лишь 4 фальконета, которыми не могли причинить серьезного повреждения замку. Взяв крепость, козаки пограбили город и после этого донцы остались в Азове, а запорожцы с добычей возвратились в Сичь [21].
Между тем, в отсутствие Павлюка на Украйне снова началось смятение, поднятое козаками по поводу неуплаты им польским правительством жалованья, а также вследствие отказа в просьбе пользоваться из казенных заводов запасами артиллерии. Сам гетман козацкий Томиленко был на стороне польского короля и приковал к пушке какого-то козака Грибовского, всех больше восстававшего против распоряжений польского правительства. Но Грибовский успел отковаться от пушки и бежать на Запорожье. На Запорожье в это время прибыл из похода на Крым Павлюк. Узнав о происшедшем на Украйне, он бросился с козаками из Сичи на Черкассы, захватил там орудия и привез их в Сичь на Микитин Рог, говоря, что им подобает быть в Сичи, а не в Черкассах [22]. Козацкий гетман Томиленко немедленно донес об этом поступке Павлюка коронному гетману Потоцкому и вместе с тем послал козака к Павлюку с требованием возвратить взятые им орудия и покориться королю. На это требование Павлюк отвечал полным отказом. Июня 16 дня Павлюк написал письмо Томиленку и в этом письме объявил, что, как мертвого из гроба не возвращают, так и он не возвратит взятых им орудий в Черкассах. Напротив того, он считает бесчестием держать козацкую армату в другом месте, кроме Запорожья, где предки козаков прославились своими подвигами, и потому пригласил всех реестровых забрать орудия и, покинув города, идти на Запорожье [23]. Тогда к Павлюку повалили на Сичь все недовольные порядками польского правительства, а приверженцы польской стороны, реестровые козаки, упрекая своего гетмана Василия Томиленка в послаблении своеволию черни, низложили его с гетманства и вместо него выбрали гетманом Савву Кононовича, родом великоросса.
Новый гетман начал действовать в духе польского правительства и стал уговаривать восставших прекратить волнение. Узнав об этом перевороте, Павлюк немедленно вышел из Сичи и, остановившись кошем у Крылова, отправил от себя отряд козаков в Переяслав, где находился Савва Кононович. Савва Кононович был внезапно схвачен, привезен в Крылов и тут, вместе с несколькими старшинами, расстрелян, а вместо него гетманом был объявлен Карпо Павлюк.
Выбранный в гетманы украинских козаков Павлюк октября 11 дня 1637 г. написал универсал всему украинскому козачеству, мещанству и поспольству, призывая всех против “неприятелей народа русского христианского и древней греческой веры”, а сам, оставив вместо себя на Украйне Карпа Скидана, ушел в Сичь, где оставался до тех пор, пока не возбудил неудовольствия со стороны украинцев. Находясь в Сичи, Павлюк завел сношение с крымским ханом, у которого просил помощи против поляков. Но хан не только не дал помощи Павлюку, а даже известил о затеянном им деле польского короля. Тогда Павлюку ничего не оставалось делать, как выйти из Запорожья на Украйну. И он вышел; при нем были и запорожские козаки. Но сколько их было и кто именно из запорожцев пошел с Павлюком, — источники не говорят. Нужно думать, что запорожцы вместе с Павлюком были и под Кумейками (декабря 6 дня), и под Боровицей (декабря 20 дня), хотя и на этот счет точных указаний не имеется. Под Боровицей Павлюк выдан был козаками полякам и в феврале месяце следующего 1638 года казнен в Варшаве посредством отсечения головы, а вместо него козацким гетманом объявлен был Ильяш Караимович. Сторонники казненного, Скидан и Чечуга, успели спастись бегством в Запорожье. Украинские козаки, вынужденные подписать под Боровицей условия, продиктованные им поляками, между прочим, обязались, по первому требованию гетманов коронных и комиссаров, идти походом на Низ, сжечь там все челны и вывести оттуда всю лишнюю чернь, назначенную в виде стражи для охраны польских пределов против татар [24]. Это обещание принято было поляками с особенной охотой, и когда потом в феврале месяце собрался сейм в Варшаве, то на нем относительно Запорожья постановлены были, кроме того, следующие меры:
Правительство Речи Посполитой, в виду предупреждения морских походов со стороны запорожцев и постоянного ими возмущении украинского населения. должно завладеть всем Запорожьем и поставить там постоянную сторожу.
Реестровые козаки, в числе двух полков, должны стоять на Запорожье и оберегать Ниэ от чужих и своих, т. е. татарам не дозволять переправляться через Днепр и вторгаться, во владение Речи Посполитой, своевольным людям запрещать спускаться из городов на Низ, составлять на Низу ополчение и возвращаться для бунтов на Украину: “Назначенные полки с полковником своим должны ходить на Запорожье попеременно, для оберегания тех мест и для запрещения татарам переходить через Днепр, а также для предостережения, чтобы своеволие не укрывалось на островах и реках (Низа) и не предпринимало оттуда никаких экскурсий на море, исключая тех козаков, которые будут в полках, ни один козак (городовой) без паспорта комиссара не должен ходить на Запорожье, и если бы такой был пойман казацким губернатором, то он должен быть казнен смертью” [25].
Эти постановления подписаны были королем Владиславом IV, тем самым который, очутившись в безвыходном положении в московском государстве, взывал о помощи к козакам и был ими спасен, а потом вторично выручен был из беды гетманом Сагайдачным под турецкой крепостью Хотином. Впрочем, к решительным мерам против козаков побуждали польского короля как турецкий султан, так и крымский хан. Султан требовал непременно свести козаков с днепровских островов, в противном случае грозил в прах обратить провинции и волости Речи Посполитой. Крымский хан, извещая короля о том, что козаки вновь собираются на днепровских островах с целью нападения на татар, советовал ему, для полного согласия и дружбы с татарами, истребить всех своевольников и для этого предлагал королю даже собственное войско. Но как ни, были возмущены поляки своеволием козаков, все же не могли решиться на крайние меры против них понимая, что, с уничтожением козаков Польша будет открыта для нападений со стороны мусульман, поляки хотели, только прибрать к рукам Запорожье и владеть им по-собственному усмотрению.
После окончания сейма отправлены были в Запорожье два украинских полка, Чириринский и Белоцерковский, с полковником Мелецким, которому приказано было сперва выгнать оттуда всех украинских беглецов, а потом расположиться до вовой смены в козацких вольностях в качестве сторожевых полков. Мелецкий прибыл в Запорожье в половине месяца марта 1638 года и, остановившись на границе козацких вольностей, послал к эапорожцам своих козаков объявить им известие о королевской милости и требование сейма о выдаче Скидана и Чечуги. Но запорожцы на требование польского полковника отвечали тем, что заковали присланных к ним посланцев, и оставили на берегу Днепра какое-то “очень неутешительного содержания письмо”. Мелецкий хотел было действовать против запорожцев оружием, но, увидя, что это опасно для его жизни, вследствие побега реестровых козаков в Сичь, решил покинуть Запорожье и поскорее вернуться в польские владения Украйны.
Тогда в Запорожье объявились два сотрудника казненного Павлюка, Дмитро Томашевич Гуня и Острянин или, по козацкому произношению, Остряныця, родом полтавец. Первый принял на себя звание казацкого гетмана в апреле 1638 года и, пылая местью за замученного поляками отца, выступил ярым врагом Речи Посполитой. Второй, проявивший свое мужество и распорядительность еще под Кумейками, выходя вместе с Гуней против поляков, решил сперва заручиться союзом с крымскими татарами и донскими козаками, для чего и отправил к ним посланцев из Запорожья. Не дождавшись ответа, Остряныця оставил Запорожье и поднялся с войском, частью севшим в лодки, частью двинувшимся сухопутьем вдоль Днепра на Украйну. С ним был и Карпо Скидан, находившийся все время после боровицкой битвы в Запорожье. Были ли в этом войске и запорожцы, и если были, то сколько именно и под чьим начальством они шли, неизвестно. Во всяком случае, Остряныця от Сичи поднялся к Кременчугу и мая 5 дня был у города Голтвы, где нанес большое поражение полякам и принудил их отступить от Голтвы с большими потерями, в чем сознается и польский хронист того времени Симон Окольский. В это время Остряныця получил известие, что к нему подходит несколько полков донских козаков. Побившись с поляками под Лубнами, Остряныця взял путь на Лохвицу и Миргород, откуда вернулся к Лукомлю, на 25 верст ниже Дубен, а потом, покинув Лукомль, стал на речке Слепороде между Яблоновым и Лубнами. Простояв без всякого действия несколько времени на Слепороде, Остряныця мая 27 дня опять ушел к Лукомлю, где пробыл до 14 июня. Тут он узнал о прибытии к гетману Потоцкому князя Иеремии Вишневецкого и потому от Лукомля направился к Жовнину. После отступления от Лубен Остряныци к этому городу прибыл передовой отряд донских Козаков в 500 человек под начальством козака Путивльца и его сподручников Мурки и Репки; на этот отряд донцов напали поляки и истребили его, несмотря на добровольную сдачу донцов с условием дарования им жизни. Под Жовнином Остряныця весь день бился с поляками, но потом, стесненный ими, оставил козацкий лагерь и тайно бежал в московские земли. Тогда козацким гетманом объявлен был Дмитро Томашевич Гуня.
Гуня стоял под Жовнином с 15 по 20 июня и выдержал здесь упорный штурм от Вишневецкого, но под конец оставил Жовнии и спустился к устью речки Старицы, впадающей в Днепр. У устья старицы Гуня просидел до 5 августа, то сражаясь с поляками, то вступая с ними в мирные переговоры; августа 5 дня, приняв в свой обоз полковника Фидоненка с подкреплением и продовольствием, а вместе с этим выдержав жестокий штурм от поляков, Гуня внезапно исчез из козацкого лагеря и потом очутился в московской земле.
Принимали ли участие во всех этих походах Гуни запорожские козаки, документально неизвестно, хотя трудно допустить, чтобы низовые рыцари оставались равнодушными зрителями там, где дело касалось православной веры и козацких вольностей.
Результатом всех походов Остряныци и Гуни было лишение украинских козаков прежних прав, какими они пользовались до этого времени, в особенности права выбора собственных старшин, и распоряжение о назначении новых старшин шляхетского происхождения. Повеление об этом объявлено было декабря 4 дня 1638 года в урочище Масловом Броде и повело за собой ряд бедствий для всей Украйны.
Для запорожцев походы Гуни и Остряныци имели те последствия, что поляки вновь решили разобщить их с украинцами посредством сооружения крепости Кодака на прежнем его месте, против Кодацкого порога и устья реки Самары. Крепость по-прежнему возводилась инженером Бопланом, но на этот раз под непосредственным надзором коронного гетмана Конецпольского. Конецпольский отправился на место крепости с 4000 солдат и оставался там в течении целого месяца 1638 года до окончания работ. Когда крепость была окончена, то гетман, осматривая ее, лукаво спросил у бывшего при нем чигиринского сотника: “Каков вам кажется Кодак?”—”Manu facta manu distruo”— т. е. “что руками создается, то руками и разрушается” — ответил гетману не менее лукаво чигиринский сотник Богдан Хмельницкий [26], и слова его не прошли, как увидим ниже, даром.
Построение крепости Кодака не удержало запорожских козаков от привычных походов в турецко-татарские земли. На этот раз запорожцы вышли в море в качестве союзников донских козаков; донские же козаки вызваны были к походу по грамоте царя Михаила Федоровича. Апреля 22 дня 1638 года царь Михаил Федорович извещал донцов, что крымцы под начальством царевича Сафат-Герая, мстя Москве за Азовское взятье, приходили на московское государство, ко многим городам приступали, много сел и деревень пожгли, много людей побили и в полон побрали. Возвратись же назад из набега, крымцы вновь собрались в какой-то поход, содержа это в большой тайне. Обеспокоенный этим, московский царь наказал донцам всеми мерами наблюдать за действиями татар, войти в сношение с запорожскими козаками и пригласить их стать заодно с донцами против крымских и ногайских воинских людей, чтобы в московские украйны их не пропустить и тем помочь московскому государству чинить [27].
Нужно думать, что вследствие этой грамоты и состоялся поход донских и запорожских козаков в 1638 году. Они собрались в числе 1700 человек и, сев на 153 чайки, выплыли в Черное море. Но этот поход окончился полной неудачей для козаков: турецкий султан Мурад IV послал против них пашу Капудан-Раджаба, который нанес им решительное поражение. Несмотря на это, оправившись от поражения, козаки занялись осадой Багдада, но тут снова потерпели поражение. Против них вышел сам киайя, т. е. начальник арсенала Пиале-ага с наместником или беглер-беком (“князь князей”) города Кафы [28], и захватил некоторую часть их флота, вместе с атаманом, в свои руки. Другая часть козацкой флотилии спаслась в дельту реки Кубани, но тут у мыса Чука была окружена морскими и сухопутными силами татар и турок, пришедшими из Керчи, Очакова и Крыма, и потеряла 500 человек товарищей и 5 чаек, после чего поднялась еще выше по речке Кубани, спасаясь от мусульман. Но мусульмане, сев на отнятые у козаков лодки, снова бросились вслед за ними и сцепились в самой реке при Адахуне, большую часть из них убили, 250 человек и 30 чаек с собой взяли и в Царьград отправили. Мусульмане боролись с козаками в течение семи дней и под конец успели прогнать их от города Азова, куда они вместе с донцами и простирали свои взоры [29].
Не довольствуясь таким успехом, султан Мурад IV отправил из Константинополя Пнале-агу в устье днепровского лимана, к острову Тендре, где стояли 10 козацких чаек с турецкой добычей и пленными женщинами и детьми. Пиале внезапно напал на козацкие чайки, захватил их в свои руки и отправил в столицу, а женщин и детей выпустил на свободу [30].
Разгромив запорожцев на море, турки стали претендовать и на обладание всеми вольностями их в самом Запорожье. Так, в 1640 году февраля 15-го дня, наместник киевского митрополита Петра Могилы, старец Игнатий, при расспросе в польском приказе в Москве показал, что в этом году крымские и ногайские татары, вместе с черкесскими людьми, приходили, в числе 70000 человек, на литовскую зегллю и взяли в плен 200000 всякого звания христиан, кроме побитых людей до смерти, старых, неспособных к работам людей. “А зачалась та татарская война въ Литовской землЪ за то, что гетманъ Конецпольскій поставилъ надъ ДнЪпромъ на первомъ порогЪ его городокъ Кодакъ и о томъ турскій салтанъ присылалъ выговаривать Конецпольскому, чтобъ онъ того городка не ставилъ, потому что-де та земля его, турская, а не литовская; и гетманъ-де ему въ томъ отказалъ съ безчестиемъ; и турскому-де салтану то стало досадно, что его гетманъ обезчестилъ и городокъ поставилъ на границъ, и за то наслалъ на Литовскую землю татаръ войною тайнымъ обычаемъ” [31].
В 1641 году запорожские козаки, как можно догадываться на основании указания Эвлия-эфенди и постоянной связи Запорожья с Доном ходили на помощь донцам к городу Азову против татар и турок, действовавших под начальством Дели-Хусайна паши. Те и другие казаки показали здесь чудеса храбрости и несмотря на огромные полчища своих противников (от 100000 до 240000) и на превосходство их положения, заставили отступить их от Азова [32].
Впрочем, видимо, запорожцы после страшного разгрома их на Черном море и на речке Кубани на время прекратили свои выходы В Черное море. По крайней мере, о последующих предприятиях их против турок известий никаких не имеется. Зато с этого времени следы их действий обнаруживаются в другом месте. Так, в 1643 году запорожские черкасы напали на речке Торе на турецких посланников, шедших из Москвы в Крым и разгромили их; пойманный при этом один из низовых козаков свернул вину на какого-то старца Святогорского монастыря [33], который, будто бы, подвел к тому запорожских черкас, но московские послы, бывшие в это время в Константинополе отрицали это: “Говорил он (козак) про Святогорского старца, избывая смерти, покрывая свое воровство и желая поссорить великих государей” [34].
Пассивную роль играли запорожские козаки и в 1644 году во время похода коронного гетмана Станислава Конецпольского против татар. Этот поход предпринят был поляками в отомщение за набег татар в Заднепровье, сделанный ими и 1643 году. Собрав большое войско, Конецпольский отправил вперёд себя воеводу Станислава Любомирского к Местечку Ставищам для наблюдения за татарами. В свою очередь Любомирский, прибыв в Ставища, отправил от себя часть войска под начальством князя Иеремии Вишневецкого к Днепру, в местечко Мошны и приказал ему строго следить за движениями неприятелей на обоих берегах реки. Татары шли под начальством Тугай-бея, Муртазы-аги и Умар-ати, пользовавшихся репутацией в Крыму самых храбрых и дельных воинов; последний, кроме того, известен был как лучший калауз, т. е. проводник войска, отлично знавший географическое расположение польско-украинских областей. Января 3 дня татары заняли переправу через Днепр у Тавани, объявив, что они идут не с тем, чтобы воевать против Польши, а с тем, чтобы вернуть свои стада, угнанные козаками. Гетман, узнавал о всех движениях татар от беглых запорожских пленников, а также от чигиринского полковника, находившегося с полком в Запорожье, и от пана Забужского, отправленного туда же для разведок. Они сообщили гетману, что татары, не могши переправиться через Днепр у Тавани, вследствие обмерзлых берегов реки, безуспешно пытались сделать это у Каирской и Носоковской neреправ, а потом поднялись вверх до Кичкаса. Тогда Вишневецкий передвинулся в Корсунь, а гетман из Бара спустился к Ставищам. Здесь получено было известие, что орда, выждав два дни у Кичкаса, пока не окреп лед, переправилась с левого берега Днепра на правый и двинулась к Желтым Водам, от Желтых Вод пошла через верховье речки Саксагани, через речки Ингулец, Ингул и Высь. Тогда все польское войско сошлось у Ахматова на речке Тикыче и здесь 30 января 1644 года произошла битва между поляками и татарами. Битва окончилась для татар весьма печально: они были сломлены и бежали к Синим Водам, а оттуда частью к Днепру, частью к Очакову, а частью в буджацкие степи. Между поляками во время этой битвы находились и козаки, но их было всего лишь 400 человек и они поставлены были сзади всего войска [35].
Оставив свои набеги на Черное уоре, запорожские козаки принуждены были прекратить и свои сношения с Украйной: на юге их зорко стерегли турки, а на севере зя ними бдительно следили поляки, засевшие в крепости Кодаке, а также и в самой Сичи, куда посылалась особая залога, т.е. гарнизон, частью из реестровых козаков, а частью и из поляков, находившихся под начальством особых офицеров. Сдавленные с обеих стороя, запорожцы не теряли, однако, надежды на то, чтобы вноэь выскочнть в широкое море и в угнетаемую панством и унией Украйну. Такой случай представился им в 1647 году, когда, на историческую сцену Украйны выступил знаменитый гетман Зинавий Богдан Хмельницкий.
Примечания:
- По определению св. В. Никифорова это было в посаде Крюкове, на правом берегу Днепра, против города Кременчуга: Киевская старина, 1885, апрель, 772.
- Подробности всего куруковского дела касаются собственно истории городовых, а не запорожских козаков.
- Киевская старина, 1889, октябрь, 52—62: Дневник комиссии против войска запорожского; Костомаров, I, 78,79; Соловьев, История России, Москва, 1879, X, 90,91.
- Костомаров, I, 80,81; Соловьев, История России, X, 93.
- Latopisiec Jerlicza, Warszawa, 1853, I, 35; Костомаров, Богдан Хмельницкий, I, 83,79; Соловьев, История России, X, 95.
- Величко, Летопись, Киев, 1851, II, 380.
- Hammer, Geschichte des osmanischen Reichs, Pest, 1827, V, 128; тоже Histoire de 1’empire ottoman., t. X — XI; Костомаров, Богдан Хмельницкий, I, 85.
- Козаки берут верх над поляками, но во всем уступают им.
- Соловьев, История России, Москва, 1888, X, 94; Костомаров, Богдан Хмельницкий, Спб., 1884, I, 85.
- Шмидт, История польского народа, Спб., 1866, II, 218.
- Бантыш-Каменский, История Малой России, Москва, 1842, I, 185.
- Маркевич, История Малороссии, Москва, 1842, I, 131.
- Соловьев, История России, Москва, X, 94—102; XI, 102.
- Ригельман, Летопись, Москва, 1847, I, 41.
- Величко, Летопись, Киев, II, 381, IV, 180.
- Соловьев, История России, Москва, 1885, IX, 213; Костомаров, Богдан Хмельницкий, I. 117.
- Соловьев, История России, Москва, 1859. IX, 291.
- Volumena legum. С.-Петербург, 1860, III, 403.
- Боплан, Описание Украйны, Спб., 1832, 19; Акты южной и западной России, XI, 14; Эварницкий, Запорожье, Спб., 1888, I, 112.
- Львовская летопись, Журн. мин. нар. просв., 1838, апр.; Костомаров, Богдан Хмельницкий, I, 123; Тератургима Кальнофойского, Киев, 1638, 271.
- Соловьев, История России, Москва. 1859, IX, 293; Арцыбашев, I, 1. прим. 499; Величко, IV, 181,182.
- Сичь на Микитином Роге возникла, по сказанию Дзевовича, в одно время с построением Кодака и основана неким Федором Линчаем: Срезневский, Украинская старина, Харьков, 1835. 117.
- Костомаров, Богдан Хмельницкий, I, 132.
- Костомаров, Богдан Хмельницкий, Спб., 1884, I, 152.
- Volumena legum, Спб., 1860, III, 440.
- Боплан, Описание Украйны, Спб., 1832, 21.
- Акты истории войска донского, Новочеркасск, 1891, 20—24.
- Записки одесского общества истории и древностей, VIII. 168,172; Hammer, Geschichte des osmanischen Reichs, Pest, 1827, V, 269—270.
- Записки одесского общества истории и древностей, VIII, 168, 172; Hammer, Geschichte des osmanischen Reichs, Pest, 1827, V, 269—270.
- Hammer, Geschichte des osmanischen Reichs, V, 269—270.
- Акты южной и западной России, III, 33.
- Записки одесского общества истории и древностей, VIII, 163,164,165.
- Теперешней Харьковской губернии, Изюмского уезда.
- Соловьев, История России, Москва, 1859, IX, 306.
- Дневник Освецима: Киевская старина, 1882, январь, 139—146.
