Выбор в гетманы Мнегогрешного и непризнание его запорожцами.— Попытка со стороны Турции выбрать в гетманы Юрия Хмельницкого.— Утверждение на гетманстве Дорошенка и посольство от него в Сичу.— Замыслы Суховия сокрушить Дорошенка.— Многократная борьба Суховия и Сирка с Дорошениом, мирные договоры их между собой и намерения идти в Левобережную Украйну.— Увещательная грамота запорожцам от царя.—Новый поход Суховия к Чигирину и поспешное возвращение в Сичь вследствие нападения на нее янычар.— Решительные намерения Дорошенка воевать Левобережную Украйну и объявление ему за то вражды запорожцами.— Намерение запорожцев склониться московскому государю.— Поход Сирка под Очаков.— Затруднительное положение Дорошенка и неожиданная помощь со стороны Сирка.
Начало 1669 года ознаменовалось в истории малороссийских козаков выбором (марта 3-го дня) нового гетмана Демьяна Многогрешного. Многогрешный сперва отказывался от гетманства “якь старая дивка отъ женыха”, но потом согласился и отправил от себя в Москву послов с поклоном царю. Запорожские козаки, так же как и большинство малороссийских, не признали гетманом Демьяна Многогрешного, решили собраться на общую раду и выбрать одного, ни от кого независимого, гетмана. Многогрешный, сделавшись гетманом, хотел действовать в отношении Дорошенка мирным путем и в этом духе написал ему письмо, в котором, между прочим, просил его очистить все города Левобережной Украйны, так как Левобережная Украйна и Запорожье состоят в целости при великом государе, царе московском; от царя на Запорожье по этому,поводу посланы и грамоты и определена низовому войску плата на прокормление [1].
Но Дорошенко в это самое время был занят более существенным для него вопросом: он хотел получить утверждение на своем гетманстве от турецкого султана. Султан, найдя, что гетман Дорошенко слишком непостоянен в своих обещаниях и что он уже успел изменить и Москве, и Польше и Турции, отправил от себя послов в малороссийский город Корсунь и велел им выбрать нового гетмана для заднепровской Украйны. Турецкие послы явились в Корсунь в первых числах месяца марта 1669 года и открыли там раду; рада тянулась в течение десяти дней. От Петра Суховия на эту раду прислан был полковник Нос с 70-ю козаками сичевого товариства. Через полковника Носа Суховий прислал Дорошенку письмо, в котором писал, чтобы Дорошенко отнюдь не мирился ни с турками, ни с татарами и шел бы в поле на раду, куда прибудет и он, Суховий, с запорожцами; в противном случае Суховий грозил Дорошенку совсем выгнать его из города Чигирина. Но Дорошенко не обратил внимания на заявление Суховия, и рада в Корсуне состоялась. На ней предложен был турками в гетманы сперва Юрий Хмельницкий. Но сам Хмельницкий отвечал на это отказом: он объявил, что никакого гетманства не желает и если его выберут против воли, то он против ратных людей московского государя биться не будет и на украинские города не пойдет, потому что на том присягал великому государю, а сойдет в Запорожье и будет воевать против татар. После такого заявления со стороны Хмельницкого турецким послам ничего другого не оставалось, как остановиться на прежнем гетмане, и они волей-неволей выбрали “совершеннымъ” гетманом Дорошенка. В то время, когда происходила эта рада, запорожцы, в числе семидесяти человек [2], стояли поодаль от города, а потом совсем оставили Корсунь и вернулись в Запорожье. Но каким-то образом, однако, Дорошенку удалось захватить из них 40 человек вместе с полковником Носом и оковать их цепями. Рада окончилась марта 14 дня, и после этого Дорошенко отправил от себя около 15 человек посланцев в Запорожье с листами, к Петру Суховию. Суховий четырех человек из Дорошенковых посланцев отпустил назад, а одиннадцать человек оковал цепями и из них одних приказал повесить поперек по вербам, а других послал к хану. Дорошенко, узнав об этом, отпустил на волю 40 человек запорожцев вместе с полковником Носом и позволил им идти, куда захотят; из них, выбрав трех человек и дав им по коню, платью и ружью, гетман отправил с листами на Запорожье. Но запорожцы и этим не смягчились, и на Украйне пронесся слух, будто они хотят выбрать собственного гетмана, если не запорожца Савочку, то Демьяна Многогрешного, но только не Дорошенка и даже не Суховия. Тотчас после праздника Пасхи, на Фомину неделю, некто донской козак Обросим Телешов случайно повстречал в 15 верстах от Чигирина, под Медведовкою, полковника Ивана Сирка, который ехал сам-четверть в Чигирин. В разговоре с Телешовым Сирко высказался против татар и объявил, что он всегда был брат православным христианам и сын восточной церкви, что великого государя хлеба-соли он довеку не забудет и что с бусурманами он братства никогда не будет иметь. Сам от себя Телешов передал в Москве, что при нем Сирко на страстной неделе великого поста прислал в Чигирин 3 человек татарских языков: он громил татар на Поднестрии, где встретился с ними в то время, когда они шли из Польши с полоном [3].
Однако, слухи об объявлении запорожцами кошевым Савочки и Многогрешного не оправдались. Отвращение Сирка к татарам также далеко не все разделяли. Не разделял этого мнения прежде всего Петро Суховий: он не только брезговал союзом с бусурманами, а напротив того, при помощи их хотел сокрушить Дорошенка. В самом конце апреля месяца Суховий из Коша на Чортомлыке послал письмо переяславскому полковнику Дмитрию Райчу и в нем прежде всего извещал своего приятеля о том, что в апреле месяце запорожцы выбрали его, Суховия, на постоянное гетманство. Затем сообщал, что, после избрания на гетманство, он держал совет со всем старшим и меньшим товариством войска запорожского и решил радеть и промышлять об успокоении отчизны и о соединении обеих сторон Днепра под единою властию, вследствие чего приглашал Райча не идти к Дорошенку, а идти к нему, Суховию. Далее Суховий сообщал о том, что Райча скоро услышит о пребывании его, Суховия, с запорожцами и с крымским ханом под Чигирином и что он уже разослал приказание всем полковникам правой и левой стороны Днепра собираться на Цыбульник. Почти в таких же самых словах и о том же самом писал Петро Суховий и к прилуцкому полковнику Ивану Маценку, сообщал ему о намерении своем вскоре после святой недели идти к Чигирину и приглашая полковника идти против Дорошенка. Об избрании Петра Суховия в гетманы и о его намерении идти под Чигирин с запорожцами и ордой тому же Ивану Маценку сообщал из Коша на Чортомлыке и бывший прилуцкий полковник Лазарь Горленко, друг и кум Маценка. Горленко одобрял намерение Маценка оставить Дорошенка и “подлегать” к Многогрешному, но советовал ему лучше всего “быть двоеличною китайкою ко всякому на время, потому что это лучше будетъ для него” [4].
Намерение свое Суховий действительно не замедлил исполнить: собрав запорожцев и 40000 татарской орды, он “по траве”, тотчас после великодненского праздника, вышел под Черный лес, расположился в 30 верстах от Чигирина и больше трех раз подбегал с запорожскими козаками к Чигирину, Жаботину и другим пестам правой стороны Днепра, причиняя жителям огромные убытки в рогатом скоте и лошадях и захватывая много людей в неволю. Крымский хан и ногайский мурза отложились от турецкого султана и, вопреки его запрещению, сдружились с Суховием и с запорожскими козаками; хан прислал всяких запасов и сукна на кафтаны запорожцам. Союзники решили простоять все лето возле Чигирина и добывать его. При Суховии был и Иван Сирко. В это время “стали поглядать на Суховіеву руку” и три полка, Полтавский, Миргородский и Лубенский, и даже склонны были отправить от себя посланцев в Запорожье [5]. Мая 10 дня киевскому воеводе князю Григорию Козловскому доносили, что Дорошенко назначил в Чигирине новую раду и на той раде хочет сдать свое гетманство, а крымские татары, в числе 20000 с запорожцами, стоят в 20 верстах от Чигирина, на речке Цыбульнике, и ожидают хана; когда же хан придет, то татары и запорожцы будут чинить промысел над Дорошенком, а летом пойдут к Киеву и к другим городам заднепровской Украйны. Вслед затем о намерениях запорожцев получил весть нежинский воевода Иван Ржевский; ему сообщали, что в Чигирине, в малом городке, засел какой-то запорожский полковник (нужно думать, Сирко) с козаками, который не пускал к себе Дорошенка, что сам Дорошенко сидит в большом городе и находится в беспрерывной тревоге от татар и что Суховий отовсюду зазывал татар, чтобы окончательно ударить на Дорошенка. Но в тот же день воевода Ржевский получил и другую весть, что Дорошенко вошел в мировую с Суховием и Сирком и, соединившись с ними, задумал перейти на левую сторону Днепра, чтобы добывать государевы города. Весть эта потом подтвердилась, и мая 11 дня в Киеве стало известно, что Дорошенко и Сирко уже даже послали на переяславскую сторону два козацких пехотных полка, чтобы они “заступили” близкие к Днепру города, Золотоношу и Лубны. Полковники посланных полков Головаченко и Манжос, перенравились через Днепр под Оржищевым и ждали, пока Дорошенко и Сирко подымут орду и всей силой пойдут на поляков и на малороссийские левой стороны Днепра города. Они отправили послов к турецкому султану с просьбой о принятии в подданство Дорошенка, и объявили приказ всем козакам и крестьянам заднепровской и киевской стороны быть наготове. Сам Суховий в это время был в Запорогах, где состоял кошевым атаманом козаков, и приглашал Дорошенка на раду, но Дорошенко по-прежнему ему в том отказал. Особо от Манжоса и Головаченка стояли полковники Иван Малютенко в Воронкове и Иван Гладкий в Остре с 700 человек запорожцев [6].
Видя приближавшуюся грозу со стороны Дорошенка и Сирка, гетман Демьян Многогрешный послал из Батурина мая 10 дня увещательное письмо в Запорожье на имя кошевого атамана Петра Суховия и всего славного рыцарства низового, на Кошу, на лугах и на полях обретающегося. В этом письме Многогрешный прежде всего сообщал запорожцам о том, что он много раз писал им раньше означенного времени, но письма эти, вероятно, не доходили к ним, в чем он видел действия козней безбожного и нелюбящего добра, лубенского полковника Григория Гамалии, сторонника Дорошенка, Затем он раскрыл все неблаговидные поступки гетмана Петра Дорошенка, которому он некогда повиновался, как старшему, надеясь, что он будет промышлять об общем благе и доставит народу мир и тишину; в действительности же Дорошенко, забрав скарб и арматы убитого Брюховецкого и переправивши все это за Днепр, покинул на произвол судьбы города левой стороны Днепра и его самого, наказного гетмана Демьяна Многогрешного, объявив ему, чтобы он, Многогрешный, сам оборонялся от московских войск. Тогда ему, Многогрешному, ничего не оставалось больше делать, как “договориться” с его царским пресветлым величеством на тех статьях, на каких договорился славной памяти гетман Богдан Хмельницкий. Заканчивая своё письмо, Многогрешный молил запорожцев оставить хана и склониться к православному монарху, так как московский государь уже даровал свободу всем тем украинцам, которых позасылал Брюховецкий в Москву н в другое города, а крымский хан едва ли и одной душе христианской даст свободу [7].
Вероятно, это письмо или вновь не дошло, или слишком поздно в Сичь пришло; по крайней мере, посланцы самого же Демьяна Многогрешного, бывшие в Москве, в самом конце месяца мая, рассказывали там, что запорожцы, которые ходили для рыбы, передавали, что им нет ни от царского величества грамот, ни от гетмана Многогрешного письма [8].
Дошло ли письмо гетмана Многогрешного до Суховия или нет, во всяком случае Суховий далек был от мысли держать сторону Москвы. Суховий и крымский хан Адиль-Герай, находясь по-прежнему в миру, решили действовать заодно и постановили на следующем между собою договор: Адиль-Герай посредством орды и козаков освободится от турецкого ига, а Суховий с запорожцами посредством орды освободится от Польши и Москвы; на том Суховий и Адиль-Герай написали письмо Дорошенку и приглашали его примкнуть к ним. Но Дорошенко, получив об этом известие, отверг предложение и написал турецкому султану письмо с жалобой на хана и с просьбой низвергнуть его с трона и вместо него назначить другого, согласного во всем с Дорошенком человека. Узнав об этом, хан Адиль-Герай и Суховий решили идти к Чигирину и захватить там в руки Дорошенка со всей его старшиной. В свою очередь, Дорошенко, узнав о решении Суховия и Адиль-Герая, поднялся на хитрость: он стал склонять на свою сторону Суховия и предлагал ему собственную дочь в замужество, желая тем выиграть время и укрепиться турецкими силами [9].
Благодаря этой уловке, до открытого действия между противниками дело не дошло, и оба они опять заговорили о новой раде и о выборе нового и единого гетмана вместо их обоих. Мая 21 дня ехавшие через Киев греческие купцы показали воеводе князю Григорию Козловскому, что во время своего пути они видели полковника Ивана Сирка с 50 конными козаками, со слов самого Сирка они узнали, что он едет в Лодыжин за Григорием Дорошенком, где с ним было 2000 человек козаков. В Лодыжине же купцы слыхали, что у Дорошенка имеет быть вскоре рада и на этой раде козаки будут выбирать нового гетмана и с новым гетманом пойдут на малороссийские города московского государя.
О Петре Суховие князь Козловский получил весть, что он стоял в 30 верстах от города Кодака с 2000 Козаков и с 10000 татар и из места своей стоянки отправил 8 человек посланцев к Дорошенку, прося его явиться на раду под город Крылов, на урочище Цыбульник, для выбора нового гетмана. Дождавшись Дорошенка и примирившись с ним, Суховий с татарами и запорожцами также предполагал идти на малороссийские города [10].
В Москве все эти вести пока не были известны, и царь Алексей Михайлович июня 11 дня написал письмо на имя кошевого атамана (без фамилии) и всего войска, к запорожским козакам с увещанием не прельщаться никакими прелестями, склонять других к царскому величеству и быть в послушании у гетмана Демьяна Многогрешного. Из самого письма видно, что царь был введен в заблуждение извещением гетмана Многогрешного о готовности кошевого атамана и всего низового войска, сообразно прежнему своему обещанию, служить верно великому государю, его царскому величеству [11].
Между тем гетман Дорошенко, согласно просьбе Суховия, вышел июня 6 дня из Чигирина с козаками, и направился к урочищу Цыбульнику, имея твердое намерение сдать свое гетманство другому лицу. Услышав о движении Дорошенка, полковники полтавский, миргородский, гадячский и лубенский, каждый со своим полком, потянули в Ромны, где стоял высланный раньше того Дорошенком полковник Манжос. Гетман Демьян Многогрешный, предвидя беду, послал к царю лист с просьбой о скорейшей высылке на Украйну московских ратных людей ввиду наступления отовсюду внутренних и внешних врагов [12].
Но опасения Многогрешного на этот раз были напрасны: Дорошенко, вышедший из Чигирина для рады на урочище Цыбульник, потерял доверие со стороны населения и должен был вернуться в Чигирин. Это объясняется выходом из Запорожья Суховия с татарскими салтанами и с Юрием Хмельницким, которого татары хотели видеть единым гетманом вместо Дорошенка. При Суховие было 200 человек конных и 300 пеших запорожцев да несколько тысяч татар, с которыми он расположился в 160 верстах от Киева, под Тясьмином. Суховий и татары потребовали, чтобы Дорошенко шел на раду к реке Росаве вместо Цыбульника. Дорошенко и на этот раз изъявил свое согласие и двинулся к назначенному месту; но за ними последовало только три полка — Чигиринский, Черкасский и Серденяцкий, остальные полки — Уманский, Корецкий, Белоцерковский, Кальницкий, Паволочский и Торговицкий — перешли и поддались Суховию. Вероятно, это обстоятельство заставило Дорошенка вновь вернуться назад в Чигирин и отказаться от участия на раде. Недовольные этим, Суховий и татарские салтаны решили идти к Чигирину и добывать там Дорошенка. Для полного успеха хан прислал в Запорожье 1000 коней, чтобы дать возможность идти в поход и тем козакам, которые, за неимением лошадей, не могли выбраться из Сичи. Но запорожцы взяли из присланных тысячи коней только пятьсот, на которых и пошли под Чигирин, а остальных отослали назад. В начале месяца июня Суховий с запорожцами и салтаны с татарами были уже возле Чигирина; они хватали там стада и уже намеревались сделать общий приступ на город, но в это время пришло тревожное известие из Сичи, которое заставило Суховия и запорожцев бросить Чигирин и с поспешностью возвратиться в Запорожье. Дело состояло в том, что в отсутствие Суховия крымский хан отправил на Запорожье 1000 человек татар и приказал им “засЪсть” Сичу и вырубить оставшихся в ней запорожцев. Но коварный замысел татар не удался им: оставшийся в Сичи бывший кошевой атаман Курило собрал всех запорожцев, находившихся налицо и бывших в лугах на промыслах, и с ними “отсел” Сичу, многих татар побил, многих потопил, многих прочь прогнал; из последних некоторые побежали к крымским мурзам, которые были с Суховием под Чигирином, и сообщили им обо всем случившемся в Сичи. Суховий, после большой ссоры с мурзами, оставил Чигирин и вернулся в Сичь.
Так рассказывали об этом деле в Москве нежинские обыватели, писарь Филипп Константинов и бурмистр Яков Жданов. Сам гетман Демьян Многогрешный излагал царю в письме, что на Сичь напали не татары, присланные ханом, а янычары, присланные турецким султаном, и выбил их не кошевой Курило, а сам Суховий, поспешивший вернуться в Сичь. После истребления янычар последний остался в Сичи с татарами, бывшими при нем, и больше не помышлял пока о походе к Чигирину [13].
Так или иначе, но московский царь Алексей Михайлович, узнав обо всем происшедшем на Украйне, писал Дорошенку, чтобы он вывел своих козаков, а с ними вместе и козаков Ивана Сирка, из городов левой стороны Днепра в города правой, так как по Андрусовскому миру, заключенному между Россией и Польшей, левобережные города Украйны отошли от Польши к России, и Дорошенко, как гетман, объявивший себя на этот раз подданным польского короля, оставил бы Левобережную Украйну [14].
Но Дорошенко не послушал приказания московского царя, и когда план об избрании гетманом Юрия Хмельницкого для городов обеих сторон Днепра не состоялся, то Дорошенко решил добиться этого для себя лично. На этот раз он привлек на свою сторону крымского хана, получил от него помощь и послал на левую сторону Днепра полковника Григория Гамалию с козаками и татарами против наказного гетмана Константина Стрыевского, сторонника Демьяна Многогрешного. Стрыевский вышел из города Ромен навстречу Гамалие, но был разбит и навсегда оставил поле сражения, а остаток его войска перешел к Дорошенку [15].
В борьбе гетмана Демьяна Многогрешного принимали участие и запорожские козаки вместе с Петром Суховием. Но на этот раз Суховий потерпел неудачу и бежал в Запорожье [16]. На ту пору в Запорожье был кошевым атаманом Лукаш Мартынович. Узнав о решительных намерениях Дорошенка воевать Левобережную Украйну, Лукаш Мартынович и все низовое войско написали ему письмо, в котором упрекали его в том, что он, будучи сыном Украйны, не по-сыновски, однако, поступает с ней и, желая достичь гетманства на обеих сторонах Днепра, призвал к себе из Крыма бусурман и проливает с ними кровь христианскую, делая то не для общего блага, а для собственных “властных приват”. В заключении письма запорожцы “пильно” просили Дорошенка прекратить дальнейшее кровопролитие и разорение отчизны и отстать от своих “широких” замыслов, причем напоминали ему евангельский текст о человеке, весь мир приобревшим, но забывшем о душе своей [17]. Тон этого письма сильно не понравился Дорошенку, и он не скрывал своего нерасположения ко всему запорожскому войску.
Января 15 дня 1670 года запорожские козаки отправили семь человек посланцев к гетману Демьяну Многогрешному и через него стали бить челом великому государю, царю московскому, принять их по-прежнему в подданство и гетману в послушание [18].
В свою очередь и гетман Петро Дорошенко отправил к Демьяну Многогрешному послов и через них просил левобережного гетмана быть в единении и дружбе с ним. Причина этой просьбы объяснялась тем, что Дорошенку стало известно твердое намерение запорожцев, соединившихся с татарами, идти против него войной и разорить его города. Сам польский король прислал Дорошенку посланцев и через них советовал гетману быть с запорожцами в согласии: поляки опасались, чтобы через Дорошенка на Польшу не поднялись турки и не причинили бы ей беды. Король грозил, что если Дорошенко не сладит с запорожцами, то Польша, заодно с русскими и запорожцами, пойдет на него войной и разорит все его города до основания, чтобы через него впредь не было ссор между великими государями [19].
Решение запорожцев воевать против Дорошенка было твердое и единодушное: мая 5 дня у них собрана была рада; на этой раде, в присутствии кошевого атамана Михаила Ханенка, читаны были листы, которые запорожцы имели отослать через Суховия в Крым. В этих листах писано было к хану, чтобы он не ходил войной против польского короля, у которого заключен вечный мир с московским государем; в противном случае запорожцы грозили хану обратиться с просьбой к царскому величеству о помощи и вместе с русскими стоять головами против татар. По прочтении писем, адресованных хану, запорожцы на той же раде написали письмо и гетману Дорошенку, в котором советовали ему от турецкого султана отстать, кровопролитие христиан прекратить, с войском запорожским и с козаками левой стороны Днепра по-прежнему в подданстве у великих государей, царя московского и короля польского, быть и за христианскую веру сообща со всеми твердо против наступающих на нее врагов стоять [20].
После такого решения тот же кошевой атаман, Михаило Ханенко отправил в Москву письмо из Коша на Чортомлыке, на имя стольника Артемона Сергеевича Матвеева, с известием о единодушном желании всех запорожцев идти войной против турок и с просьбой к царю прежде всего принять все низовое войско “под крыло высококрепкой царской руки”, а потом выслать в Сичь запасы пороху, свинцу и сукна, а также денег на постройку судов [21].
Обо всем происшедшем в Сичи гетман Демьян Многогрешный узнал от своего родного брата Василия и поспешил сообщить царю о намерении запорожцев отправить в Москву послов [22].
Между тем, запорожцы как бы в доказательство своей готовности служить царю и воевать против врагов православной веры, отправили отряд молодцов на Низ против турецких городков, под начальством Ивана Сирка. Июня 20 дня Иван Сирко ходил под Очаков и, ставши близ самого города, захватил много добычи, скота, взял в полон несколько человек турок, татар, волохов, а весь город выжег. Об этом Сирко сам доносил князю Григорию Григорьевичу Ромодановскому, воеводе белгородскому июля 18 дня из Коша на Чортомлыке, называя себя кошевым атаманом низового войска и прося донести царскому величеству просьбу запорожцев прислать им пушек лумных (ломовых) и гранат с рацами для “збурения” турецких и татарских городков, чтобы сделать свободным морской путь, и обещаясь за то чинить, вместе с поляками, “пильный” промысел своею старостью над теми городками [23].
Июля 20 дня у запорожских козаков был кошевым атаманом уже не Сирко, а Михаило Ханенко. Что произошло между запорожцами и их бывшим кошевым Иваном Сирком, неизвестно, но в этот день Михаило Ханенко, в качестве кошевого атамана, написал царю Алексею Михайловичу лист и отправил его в Москву через полковника Степана Обиду с товарищами. В своем листе Ханенко объявлял государю, что в Сичь дошла весть относительно союза московского царя с польским королем и что Ханенко и “северный” гетман Многогрешный, обрадовавшись этой вести, учинили между собою раду и решили ударить челом государю с целью испросить у него милостивое к себе внимание и выразить искренние пожелания царскому и королевскому, величествам счастливых успехов в борьбе с воюющим на христиан неприятелем.
Несмотря на полную готовность всего низового войска служить московскому государю, Многогрешный, узнав об отправке ими своих послов, Степана Обиды с товарищами, написал письмо стольнику Артемону Сергеевичу Матвееву с жалобой на запорожцев за то, что они не назвали его “гетманом” в своем к нему листе, а также и за то, что они, по слухам, хотят выбрать гетмана в самом Запорожье, так как выбранного в городах не считают настоящим гетманом; вследствие этого Многогрешный просил стольника Матвеева не верить искренности полковника Обиды и всего низового войска [24].
Царь на лист Ханенка отвечал грамотой, писанной июля 28 дня. В этой грамоте сказано было, что запорожцы учинили противность царскому величеству и убили в Запорогах безвинного посла, стольника Ефима Лодыженского и других, с ним бывших людей, чем нарушили свою клятву в верности перед святым евангелием и забыли государскую милость, но царское величество все вины запорожских козаков, как учиненные от нерассудных и легкомысленных людей, отпускает и на будущее время предает забвению. Зато приказывает козакам, чтобы они впредь не называли гетмана Демьяна Многогрешного “северным” гетманом, как назвали они его в своем письме, а именовали бы гетманом запорожским и жили бы с ним в любви и совете. В заключение царской грамоты было прописано, что царь приказал послать в запорожское войско две пушки, запасы, свинец, порох и сукно для войска, кроме жалованья полковнику Обиде и его товарищам [25].
Отправив запорожцам грамоту, через месяц после этого царь отправил на Украйну к гетману Демьяну Многогрешному подъячего Михаила Савина “для дел великого государя”. Приехавшему в город Гадяч Савину Многогрешный сообщил свежие вести о том, что на Дорошенка и его города правой стороны Днепра собрался войной крымский хан, а на города левой стороны идет Юрий Хмельницкий с Калгой-Нурредином; что хан хочет сделать Хмельницкого гетманом обеих сторон Днепра и что Хмельницкий уже стоит у Китай-города, близко Запорог, на левой стороне Днепра; что сами запорожцы ссылаются с известным вором Стенькой Разиным и приглашают его идти безопасно на низовые города, объявляя ему, будто гетман Многогрешный не состоит в подданстве у великого государя и потому не станет чинить над ним промысла [26].
В это же время самому Многогрешному из верных источников донесли, что подлинно Юрий Хмельницкий, поставленный гетманом от турецкого султана, вышел на судах из Царьграда с 60000 янычар и прибыл в город Тавань; что к нему хочет идти сам хан “своею собачьею особой” и что с ним уже соединились Нурредин-Калга и много великих салтанов; что хан послал известие через послов о выходе Хмельницкого и татарских орд к запорожским козакам, а запорожские козаки отправили от себя к хану собственных послов, Василия Завалия и Федора Хребтака, благодарить хана за известие и проведывать о подлинных вестях. Впрочем, теже запорожцы, еще за две недели до поднятия с места орды, у себя на раде высказывали злые мысли против Хмельницкого, говоря, что пусть только выйдет Хмельницкий с ордами, то они дадут ему гетманство…, под Заборою на Чортомлыке сложен весь наряд и в Сичи сделаны все приготовления, и все войско негодует на гетмана, чтобы он не выходил на Русь и сидел бы на Коше, потому что и без него много было таких, которые производили бунт. Тому же Многогрешному известно было и то, что татары решили действовать в двух пунктах, с одной стороны под Чигирином, с другой под Полтавой [27].
Теснее всех от союза запорожцев с татарами пришлось Дорошенку. Кроме татар, на Дорошенка шли также Михаило Ханенко и Петро Суховий. Многогрешный рассчитывал, что Дорошенко будет разбит его противниками, и потому писал в Москву, чтобы, в случае его бегства на Левобережную Украйну приказано было не принимать его ни в города, ни в села. Положение Дорошенка было действительно критическое: он не имел у себя никаких союзников, кроме белогородских татар, повиновавшихся в то время силистрийскому паше и не признававших власти ни турецкого султана, ни крымского хана. Союзники стеснили Дорошенка в Стеблеве, и ему бы пришлось очень плохо, если бы в самую решительную для него минуту не пришла помощь от запорожцев. Запорожцы на приглашение Юрия Хмельницкого идти против Дорошенка отвечали, что они у турского султана в подданстве не желают быть, и если Хмельницкому есть какое дело, то пусть идет в Запорожье и там козаки учинят раду для того [28]. Спасителем Дорошенка был собственно Иван Сирко, который во-время, по выражению малороссийского летописца, додал помощи Дорошенку, и его враги бежали: бежала сперва крымская орда, потом Ханенко и Суховий, потом Хмельницкий [29]. По замечанию летописца XVIII века Ригельмана, Сирко питал вражду против Ханенка и Суховия и, кроме того, не знал еще доподлинно о переходе Дорошенка к турецкому султану и потому взял сторону стесненного со всех сторон гетмана [30]. Но вернее будет сказать, что это произошло от того, что в правилах Сирка всегда было держать сторону угнетенного, кто бы он и где бы ни был.
Так или иначе, но после дела в Стеблеве Петро Суховий сдал свои притязания на гетманство Михаилу Ханенку и оба они вернулись в Сичь. Чувствуя себя бессильным, Ханенко решил войти в сношение с польским королем Михаилом III и через него утвердиться на гетманстве правой стороны Днепра. Король принял эту просьбу, но с условием, если Ханенко отдаст города своего регимента Польше Ханенко согласился на это, в чем находил себе сочувствие и в простом населении Правобережной Украйны: простолюдины видели в Дорошенке губителя православной веры и решили, что лучше им стоять под польским, все же христианским, королем, нежели под турецким, неверным, царем. Михаило Ханенко вел переговоры с польским королем через особых послов, самого кошевого атамана Григория Пелеха, Василия Завалия и других старшин [31]. Для избрания гетмана собраны были в городе Умане представители от трех, самых западных козацких полков, которые и признали Михаила Ханенка в гетманском звании Правобережной Украйны [32]. Вслед за этим Михаилу Ханенку приказано было выслать в город Острог комиссаров для “уконтентования войска запорожских козаков”. Комиссары отправлены были в числе более пятидесяти человек с войсковым судьей Семеном Богаченком, и отпущены были назад сентября 2 дня. Пять человек из этих комиссаров с Василием Алексеенком возвращались назад через города Демьяна Многогрешного и везли с собой какой-то запечатанный от короля лист к крымскому хану, о чем гетман Многогрешный немедленно сообщил царю [33]. Из остальных комиссаров сорок человек вместе с Богаченком, задержавшись на некоторое время в Остроге для получения там клейнотов войсковых, возвращались в конце сентября месяца через города Многогрешного на Низ со знаменем и с литаврами для нового гетмана Ханенка и с письмом Многогрешному от польского короля. В этом письме король упрекал левобережного гетмана за то, что он задержал одного из запорожских послов, Василия Завалия, шедшего вместе с кошевым Григорием Пелехом в посольстве к королю, и отослал его в города московского государства. Король хлопотал о том, чтобы вернуть Завалия в Запорожье, и написал о том московскому царю. Многогрешный обо всем этом известил царя и в свое оправдание по поводу Василия Завалия сообщал, что запорожские послы, когда еще ехал Пелех к королю, сами оставили Завалия в Батурине для возвращения его с письмом, тут же написанным, в Сичу к козакам, и он после их отъезда тот же час возвратился в Запорожье. Сообщая об этом царю. Многогрешный в то же время сообщал и о том, что прибывшие к нему послы Семен Богаченко с товарищами избрали путь на города левого берега Днепра, избегая гетмана Дорошенка; что шесть человек из их числа остались еще при королевском величестве на сейме для получения булавы и также будут возвращаться городами левой стороны Днепра. По этому поводу Многогрешный задержал у себя послов Ханенка и спрашивал у царя разрешения на то, можно ли ему пропускать их через малороссийские города, вотчину царского величества. Письмо Многогрешного к царю оканчивалось известием о возвращении его родного брата Василия из Запорожья и о поступлении его на службу к белгородскому воеводе князю Григорию Ромодановскому, к которому гетман отправил часть своего войска для войны против “клятвопреступного вора” Стеньки Разина [34].
Вслед за письмом к царю гетман послал новое письмо к Артемону Сергеевичу Матвееву, в котором, изъясняя боярину, что “вслЪдствіе своей рабской готовности во всемъ остерегать пресвЪтлый престолъ царскаго величества, он сообщаетъ о проЪздв черезъ городъ Батуринъ королевскаго стольника Андрея Жалскаго да трехъ запорожскихъ посланцевъ Ивана Завиша, Стефана БЪлого да Василія Завалія съ данными имъ отъ короля знаменемъ, булавой и бунчукомъ для войска запорожскаго” [35].
Вероятно, от этого же излишнего усердия “к престолу царского величества” гетман Многогрешный стал запрещать свободный отход украинских козаков на Запорожье, а также и козаков запорожских, бывших на Украйне и возвращавшихся в Сичь, некоторых из них приказывал даже хватать и в тюрьму бросать. Михайло Ханенко, узнав о том, писал Многогрешному, что такого порядка от древних лет на Украйне не бывало: прежде не только по одному или по два человека, но целыми полками козаки из городов в Запорожье ходили и ни от кого в том запрещения не имели. Ханенко просил Многогрешного через письмо, посланное запорожцем Иваном Шилом, прекратить такое распоряжение, возвратить все добро запорожским товарищам, попавшим было в тюрьму в Миргороде и ушедшим оттуда на Запорожье, а также выправить деньги от Петра Суховия, который, никому не сказавшись, хитростью ушел от запорожских козаков и захватил с собой из скарба 170 ефимков войсковых [36].
Так или иначе, но Михайло Ханенко достиг своей цели и объявлен был гетманом Правобережной Украины в противность гетману Дорошенку. В этом он обязан был всецело запорожским козакам, так как, сидя в Запорожье и через запорожских комиссаров, он вел все свои переговоры с польским королем. Результаты переговоров запорожцев с поляками были апробованы королем и подтверждены сеймовою комиссией декабря 22 дня 1670 года и касались не только городового, но и низового или запорожского войска, “находящегося на Низу, в Сиче”.
“ПослЪ пріЪзда пословъ урожденнаго Ханенка, гетмана нынЪшняго, отъ насъ (короля Михаила) подтвержденнаго, по его и войска запорожскаго низового челобитью и статей поданных, всЪ ихъ желанія в ОстрогЪ мы (король) приняли, удовольствовали, соединили, а всЪ чины РЪчи Посполитой на сеймъ близко прошломъ конституцією подтвердили, которые договоры не токмо низовымъ, но и городовымъ козакамъ и всъм жителямъ будучимъ, имъютъ быта, егда должную добродЪтель, вЪру, желательство и истинное подданство самымъ деломъ объявляти и намъ (королю) и РЪчи-Посполитой додерживати будутъ, какъ въ конституціи, и в универсалахъ нашихъ помянуто, черезъ пословъ войска запорожскаго низового посланныхъ, пространнЪе есть описаніе” [37].
Все дело сделано было в городе Остроге сентября 2 дня, но подтверждено комиссией декабря 22 дня. В комиссии от запорожцев были: Семен Богаченко, Яков Ярошенко, Роман Малюк, Иван Полтавец, Иван Завиша, Степан Белый, Василий Алексеенко с товарищами, а также войсковой запорожский писарь Андрей Taрасенко, подписавшийся собственною рукою от имени всего низового его королевского величества запорожского войска. По универсалу король обещал сохранять древнюю войсковую вольность запорожских козаков и веру греческой церкви; взамен чего требовал от запорожцев прекратить всякие в Сичи и в волостях бунты собственными силами, не давать распространяться этому злу и всякого, кто будет противиться такому постановлению, воевать и казнить, как неприятеля. Сам Ханенко признан гетманом на основании гадячских (несколько измененных) статей и принес на том присягу королю и Речи Посполитой, взамен чего получил булаву, бунчук, печать и камышину [38].
В острожском договоре запорожцев с поляками нигде не видно главнейшего запорожского деятеля XVII века Ивана Сирка. По-видимому, все дело было сделано заступившим место Сирка Михайлом Ханенком и главными из вожаков самого товариства. Острожский договор запорожских козаков с польским королем не был изменой низового войска русскому царю, так как по установленному Андрусовскому перемирию России и Польши, Запорожье в одинаковой мере принадлежало как России, так и Польше. Московский царь не мог официально объявить запорожцев изменниками и имел право претендовать только на то, что условия острожской комиссии между козаками и поляками были сделаны без его ведома и без присутствия московских полномочных представителей. Но сами запорожцы не считали себя изменниками русскому царю и могли в этом случае выставить на вид то, что они делали благое дело, одинаково полезное как для Польши, так и для России, — взяли на себя задачу успокоить раздираемую смутами Украйну и защитить ее от злейших его врагов, татар и турок. Но в Москве иначе посмотрели на дело условий, заключенных запорожцами с польским королем, и если не объявили запорожцев именем изменников явно, то признали их таковыми тайно.
О происшедшем между польским королем и Михаилом Ханенком с запорожцами в Москве получена была весть, января 27 дня 1671 года от архимандрита Киево-Печерской лавры Иннокентия Гизеля. Иннокентий Гизель сообщал, что Ханенко и запорожцы отдались под покровительство польского короля с тем, чтобы служить одному королевскому величеству и отступить от его царского пресветлого величества [39].
Тем временем гетман Петро Дорошенко, узнав о договоре запорожцев с польским королем и имея двух противников себе, одного Многогрешного в Батурине, а другого Ханенка в Умани, написал запорожцам, на имя кошевого атамана Лукаша Мартыновича обширное письмо, в котором, оправдывая себя, говорил, что он принял турецкую протекцию не по легкомыслию своему, а по великой нужде, а именно потому, что вся заднепровская Украйна по Андрусовскому трактату очутилась вновь в руках поляков, выторговавших ее себе у московского царя, подобно тому, как торгуют бессловесным и ничего несмыслящим скотом, ввергнувших ее в первобытное лядское иго и выбравших, на погибель Украйны, к двум гетманам еще и третьего. Письмо это вызвало у запорожских козаков различные ощущения: одни, слушая его, плакали; другие, слушая его, поносили и лаяли Дорошенка. Кошевой атаман Лукаш Мартынович хотел было отвечать на него, но ему не позволила этого сделать запорожская “халастра”. Дорошенко же, долго ждавший ответа от запорожцев и не дождавшись его, увидел в этом пренебрежение к себе и снова стал питать ненависть к запорожцам [40].
Примечания:
- Акты южной и западной России, VIII, 109.
- По другим указаниям на раде было 11 человек запорожцев с войсковым асаулом: Акты южной и западной России, VIII, 145.
- Акты южной и западной России. VIII, 137,138,145,161,187.
- Акты южной и западной России, VIII, 180,182,221.
- Акты южной и западной России, VIII, 161,162,163,167,168.
- Акты южной и западной России, VIII, 208,188,165,189,223.
- Акты южной и западной России, VIII, 176—178.
- Акты южной и западной России, VIII, 173.
- Акты южной и западной России, VIII, 230; IX, 162—164.
- Акты южной и западной России, VIII, 212,214,250.
- Акты южной и западной России, VIII, 246.
- Акты южной и западной России, VIII, 250,238,232,248.
- Акты южной и западной России, VIII, 263,270,260,250.
- Акты южной и западной России, VIII, 271; IX, 242.
- Величко, Летопись, Киев, 1851, II, 223.
- Акты южной и западной России, IX, 42,82.
- Величко, Летопись, Киев, 1851, II, 224—226.
- Акты южной и западной России, IX, 159.
- Акты южной и западной России, IX, 185,186.
- Акты южной и западной России, IX, 226.
- Акты южной и западной России, IX, 222.
- Акты южной и западной России, IX, 231.
- Акты южной и западной России, IX, 242.
- Акты южной и западной России, IX, 232—235.
- Бантыш-Каменский, Источники, Москва, 1858, I, 232.
- Акты южной и западной России, IX, 262.
- Акты южной и западной России, IX, 265,266,263.
- Акты южной и западной России, IX, 285.
- Самовидец, Летопись, Киев, 1878, 107.
- Ригельман, Летопись, Москва, 1847, II, 122.
- Акты южной и западной России, IX, 259.
- Антонович, Исторические деятели юго-зап. России, I, 96.
- Акты южной и западной России, IX, 268.
- Акты южной и западной России, IX, 290—293.
- Акты южной и западной России, IX, 326.
- Акты южной и западной России, IX, 282—284.
- Акты южной и западной России, IX, 350.
- Акты южной и западной России, IX, 350—357; Величко, II, 268—272.
- Акты южной и западной России, IX, 346.
- Величко, Летопись, Киев, 1851, II, 295—302.
